По направлению к нулю. Агата Кристи

Уильям Кливер сказал:

      – Острый ум… исключительно острый ум… Но, увы, возраст уже сказывается.

      – К тому же сердце давно пошаливает, – сказал Лорд. – Может остановиться в любую минуту, насколько мне известно.

      – Он очень трепетно относится к своему здоровью, – сказал молодой Льюис.

      В это самое время мистер Тревис осторожно садился в свой старенький «Даймлер», имевший необычайно мягкий ход. Шофер доставил его к дому, окна которого выходили на тихий сквер. Заботливый камердинер помог ему снять пальто, и мистер Тревис прошел в библиотеку, где в камине на углях уже плясали синеватые языки пламени. Его спальня находилась в соседней комнате, поскольку, заботясь о своем сердце, он давно не поднимался выше первого этажа.

      Опустившись в кресло перед камином, мистер Тревис подвинул к себе поднос с письмами.

      Мысленно он все еще продолжал развивать тему, кратко обрисованную им в клубе.

      «Возможно, именно сейчас, – думал мистер Тревис, – некая драма… некое убийство находится в стадии приготовления. Если бы я решился написать одну из тех развлекательных историй о кровавом преступлении, то непременно начал бы с того, что некий пожилой джентльмен сидел перед камином и распечатывал свою почту… приближаясь, без ведома для себя, к той самой нулевой точке…»

      Разрезав конверт, он извлек письмо и рассеянно смотрел на исписанный лист бумаги.

      Внезапно выражение его лица изменилось. Он словно вернулся из мира фантазии в реальный мир.

      – О боже, – сказал мистер Тревис. – Какая досада! Какое исключительно неприятное известие! После стольких лет!.. Да, придется менять все мои планы.

«ДВЕРЬ ОТКРОЙ! – ПОЛНО ЛЮДЕЙ»[1]

      11 января

      Мужчина, лежавший на больничной койке, слегка пошевелился и издал болезненный стон.

      Дежурившая в палате сестра встала из-за стола и подошла. Она поправила подушки и устроила его поудобнее.

      Ангус Мак-Виртер ворчливо пробормотал что-то в знак благодарности.

      Все его существо переполняли чувства возмущения и горькой досады.

      К этому времени все должно было уже кончиться. Он уже должен был избавиться от всего этого! Будь проклято чертово дерево, которому вздумалось вырасти на склоне скалы! Черт побери тех услужливо-назойливых влюбленных, которые не побоялись назначить свидание на скале холодной зимней ночью…

      Если бы не они (и не дерево!), то все уже закончилось бы, – ледяная глубина воды, возможно, краткое бессознательное сопротивление и, наконец, забвение… конец некой бесполезной, никчемной и неудавшейся жизни.

      И где же он оказался вместо этого? Какая нелепость! Почему он должен лежать на больничной койке со сломанным плечом и с перспективой предстать перед городским судом за преступную попытку самоубийства?

      Проклятие! Разве он не имеет права распоряжаться собственной жизнью?

      Если бы ему удалось осуществить задуманное, то, возможно, его похоронили бы надлежащим образом

1«Here is the Church and here is the SteppleOpen the door and here are the people».«Вот церковь, башенка над ней,Дверь открой! – Полно людей» –

детский «зримый» стишок, которым дети зачастую изводили взрослых, – пальцы сплетаются вместе, изображая крышу церкви, потом поднимаются указательные пальцы – это колокольня, при словах «Дверь открой» разводятся большие пальцы, и там, оказывается, есть люди, то есть сложенные внутрь пальцы.