.

тьфу.

      Он был бы или женщиной, и так

      Он поступил бы для меня, мужчины;

      Или мужчиной, и тогда бы сделал

      Так для тебя, для женщины. Всегда

      Лукавство. В лучшем случае он был бы

      Подвигнут фанатизмом, жаждой славы;

      Себе же говорил бы: вот великий,

      Великодушный, щедрый, сердобольный,

      Прекраснейший поступок. Всюду скрыто

      Гнилое себялюбие внутри.

      Барбарина

      Ах, Ренцо, голод, холод и усталость

      Во мне так сильны, что в моих глазах

      Ты попросту безумец и фанатик,

      Себялюбивей всех других людей.

      Ренцо

                                  Но почему?

      Барбарина

      Твоя свирепость эта,

      Твое презрение ко всем другим

      В тебе из себялюбия родятся.

      И себялюбие в тебе так властно,

      Что ты не замечаешь сам, как гибнешь

      От голода и стужи. Или это,

      Ты думаешь, еще не фанатизм?

      Ренцо

      Постой немного.

      Я боюсь, что ты

      Права. А если так, не отрицаю,

      Я сам к себе питал бы неприязнь.

      (Задумывается.)

Явление X

      Землетрясение, чудеса, мрак.

      Те же и Кальмон, античная статуя.

      Кальмон

      Она права. Открой глаза, о Ренцо.

      Барбарина

      О боже, Ренцо; статуя шагает

      И говорит.

      Ренцо

               Философ назовет

      Подобный случай неправдоподобным;

      Но это правда. Статуя, кто ты?

      Кальмон

      Я тот, кто прежде был, как ныне ты,

      Плохим философом. Я вскрыть стремился

      Людскую душу. Человеком видел

      И я, что себялюбие – причина

      Малейших действий. Видел, или мне

      В моем бреду казалось, что рассудок –

      Раб чувств, и, в буйной дерзости ума,

      Я почитал неисправимо жадным,

      Неблагодарным, вероломным, злым,

      Лишь для себя, не для других живущим

      Весь род людской и высшего начала

      Славнейшее и лучшее созданье

      Кичливо презирал. О, лучше б я

      Язык свой вырвал, прежде чем впервые

      Самоотверженность высоких дел,

      Которую я все же видел в людях,

      Назвал я фанатизмом и безумьем,

      Исчадьем себялюбия, рожденным

      Самодовольной и дурацкой спесью!

      Как много я пресек прекрасных дел,

      Как много создал я неблагодарных!

      Что пользы, Ренцо, принуждать себя

      Быть подозрительным ко всем и тратить

      Дар слова, чтобы убеждать других,

      Что по своей природе неизбежно

      Все люди плохи и что разум в рабстве

      У наших чувств? Среди живых ты только

      Взаимное разбудишь подозренье,

      Тоску и отвращение друг к другу.

      И вечную вражду. Ведь сам ты, Ренцо,

      Лишь человек. Когда бы кто-нибудь

      Сказал