Лейденская красавица. Генри Хаггард

должна поддерживать его.

      – Зачем вы пришли? – снова спросил Брант.

      – Мейнгерр, – заговорила она, понизив свой хриплый голос, – вы друг графини Монтальво, прежней Лизбеты ван-Хаут?

      – Нет, я только знаком с ней, не больше.

      – По крайней мере вы были другом герра Дирка ван-Гоорля, уехавшего из этого города в Алькмаар, ее бывшего любовника.

      – Да, я ему двоюродный брат, но он не был любовником ни одной замужней женщины.

      – Нет, конечно, а разве любовь не может проглядывать через подвенечную вуаль? Ну, одним словом, вы его друг, стало быть, вероятно, и ее, а она несчастлива.

      – В самом деле? Я не знаю ничего о ее теперешней жизни, она пожинает то, что посеяла. Тут уж нечего больше делать.

      – Может быть, еще и найдется кое-что. Я думала, что Дирка ван-Гоорля может это интересовать.

      – Почему? Торговцам сельдями нет дела до сгнивших сельдей: они списывают убытки и посылают за свежим запасом.

      – Первая рыба, которую мы поймаем, для нас всегда самая лучшая, мейнгерр, а если нам не удалось вполне изловить ее, то какой чудной она нам кажется!

      – Мне некогда отгадывать ваши загадки. Что вам от меня надо? Говорите или убирайтесь, только поскорее.

      Черная Мег наклонилась вперед и зашептала:

      – Что бы вы мне дали, если бы я вам доказала, что капитан Монтальво вовсе не женат на Лизбет ван-Хаут?

      – Для вас не интересно, что бы я дал вам, так как я сам видел, как ее венчали.

      – То, что как будто делается на наших глазах, не всегда происходит на самом деле.

      – Довольно с меня. Убирайтесь!

      Брант показал на дверь.

      Черная Мег не шевельнулась, а только вынула из-за пазухи небольшой сверток и положила его на стол.

      – Может иметь человек двух живых жен зараз? – спросила она.

      – По закону – нет.

      – Сколько дадите, если я докажу, что у капитана Монтальво две жены?

      Брант начал интересоваться словами Мег. Он ненавидел Монтальво, догадываясь, даже кое-что зная о его роли в этой постыдной истории, и знал также, что окажет Лизбет истинную услугу, освободив ее от мужа.

      – Положим, двести флоринов, если вы докажете это.

      – Мало, мейнгерр.

      – Больше я не могу дать, но помните: раз обещаю, я плачу.

      – Да, правда, другие обещают и не платят, мошенники! – прибавила Мег, ударяя костлявым кулаком по столу. – Хорошо, я согласна и не прошу задатка, потому что вы, купцы, не то, что дворяне, ваше слово – все равно что расписка. Ну, прочтите это.

      Она развернула сверток и подала его содержимое Бранту.

      За исключением двух миниатюр, которые Гендрик отложил в сторону, это были письма, написанные по-испански очень изящным почерком. Брант хорошо знал испанский язык и в двадцать минут прочел все. Письма оказались посланиями женщины, подписывавшейся «Жуанита де Монтальво», к мужу. Это были грустные документы, повествовавшие тяжелую историю бессердечно