Ярость Антея. Роман Глушков

Его кулаки размазали и стерли со стекла кровь убиенного медбрата, но не оставили взамен ни капли своей. Как такое возможно, уму непостижимо. Не веря своим глазам, я тупо таращусь на выбитое стекло (будучи армированным, оно не разлетелось на осколки, а выпало из проема целиком), но мигом прихожу в себя, получив предупреждение от бдительного братца.

      – Назад, рохля! – Умей Скептик говорить моими устами, он выкрикнул бы этот приказ что есть мочи. Как адекватно назвать наше с братцем мысленное общение, я затрудняюсь сказать. Поэтому для пущего удобства буду описывать его в виде обычного разговора. Тем более, что Скептик отнюдь не чужд эмоциям и способен выражать их не менее бурно, чем любой другой полноценный человек.

      Толком не осознав, что случилось, я отскакиваю еще дальше, и не напрасно. Я спотыкаюсь, грохаюсь навзничь и зарабатываю совершенно незаслуженный электроудар, однако при этом успеваю заметить, как там, где мгновение назад маячила моя голова, смыкается цепкая пятерня психа. Сунув руку в окно, он собирается схватить меня за горло, но благодаря окрику Скептика я ухитряюсь не оставить свой кадык в пальцах врага.

      – Идиот! – в сердцах восклицает братец. Упрек, разумеется, адресован мне, а не убийце, который, один черт, его бы не услышал. – А ну быстро соберись и думай, что делать! Не знаю, как ты, а я не хочу сегодня подыхать!

      В этом плане наши со Скептиком желания полностью совпадают. Вскочив на ноги (пол при этом продолжает стегать мне пятки электричеством), я суматошно оглядываюсь, даже зная, что все мои поиски окажутся тщетными. Гораздо разумнее искать в темной комнате отсутствующую там черную кошку, нежели оружие в палате для буйнопомешанных. Или, на худой конец, то, что может сойти за оружие. Намертво приделанные к полу матрац, столик и стул – последние являют собой два разновеликих пробковых куба со сглаженными углами, – вот и вся скромная меблировка моего бокса. Плюс примитивный санузел в углу и умывальник с сушилкой для рук в узкой – едва пролезают руки, – стенной нише. По меркам «зоопарка» я живу прямо-таки в номере супер-люкс. Но это благодаря тому, что из всего здешнего контингента я – самый спокойный и не склонен к суициду.

      Все буйства Тихона Рокотова начались и закончились в первую неделю моего заточения в клинике. И они не должны были повториться, как искренне надеялся я до этой минуты. Но рвущийся ко мне в бокс психопат оставляет все меньше надежд на то, что стычки с ним можно избежать. Не дотянувшись до моего горла, вояка отшагивает от двери, после чего подпрыгивает и что было духу бьет по ней ногой. И, не добившись сиюминутного результата, берется пинать пластиковую перегородку с той же одержимостью, с какой до этого лупил кулаками по стеклу.

      – Хрен тебе! – злорадно кричу я, но голос мой все равно предательски дрожит. Разум подсказывает, что я могу быть спокоен насчет крепости двери, но интуиция – лучшая подруга Скептика – советует не обольщаться на сей счет. И пусть дверной запас прочности пока не исчерпан, натиск