Любовник роз. Ярослава Лазарева

улицу родным отцом и изнасилованной пьяным скотом…

      – Отпустите его! – раздался звенящий печальный голосок.

      И в комнате возникла светлая тень женщины. Виктор вздрогнул и закрыл глаза руками.

      – Людочка, Людочка, спаси меня! – залепетал аморф и пополз к призраку. – Я же любил тебя! Правда, любил! Водка все!

      – Не любил, – еле слышно прошелестел призрак матери Виктора. – И убил. Но я и после смерти полна любви, я простила.

      Виктор не поднимал головы, он даже отошел в дальний конец кабинета, только бы не видеть и не слышать призрак матери. Это было выше его сил. Чрезмерная эмоциональность, которая все развивалась и развивалась, как следствие работы в Ордене, причиняла ему жесточайшую боль. Он с трудом удерживался от рыданий, он не мог общаться с матерью, вернее с тем, во что она превратилась после смерти. А она была ангелом. Существовал непреложный закон: все насильственно убиенные отлетали на небо в виде ангелов. И Виктор, как только попал в Орден, понял, отчего необходима отмена смертной казни. Убийцы, маньяки, насильники должны жить, оставаться в заточении до своего естественного ухода, чтобы совесть мучила их душу изо дня в день, меняла их сущность, заставляла снова и снова переосмысливать содеянное.

      – Сыночек, – услышал он грустный голосок, – отпусти его душу на покаяние! Ты отомстил за меня с лихвой! Но я больше не могу наблюдать, как он мучается!

      – Виктор тут бессилен! – ответила Моника. – Он не может нарушить естественный ход вещей. И аморф будет в моей власти еще тридцать лет.

      – Нет! – одновременно вскрикнули Людмила и Николай.

      Ангел метнулся к зыбкой фигуре аморфа.

      – Что здесь происходит?! – раздался громкий голос.

      И в кабинет вошел мужчина. Это был высокий крупный метис, с коротко подстриженными черными волосами, смуглым лицом и раскосыми светло-карими глазами.

      Ангел при первых звуках его голоса словно растворился, аморф спрятался за спину Моники. Та не шелохнулась, глядя на вошедшего, только улыбка тронула губы, тогда как глаза приняли настороженное выражение.

      – Какого черта тут ошивается прилипала? – сухо поинтересовался мужчина и уселся на диван.

      – Идрис, дорогой, – умильно начала Моника, – я на минутку, поздравить старого дружка с днем рождения!

      – Убирайся! – четко проговорил он.

      И Монику как ветром сдуло, вместе с прилипшим к ней аморфом.

      – Приветствую, высший, – сказал Виктор и чуть склонил голову.

      – Без церемоний, – ответил Идрис и пригласил его присесть рядом.

      Виктор помедлил, но потом все же устроился на диване. Он повернулся к гостю и внимательно всмотрелся в его лицо. Раскосые глаза были чуть прикрыты, полные яркие губы сжаты. Виктор четко ощущал недовольство и раздражение, исходящие от высшего, но тот сдерживал отрицательные эмоции, старался сохранять невозмутимость.

      – Прости за прилипалу, – после мучительной паузы начал Виктор. – Ты же знаешь Монику!

      – Помню! – сухо ответил Идрис. –