Бомба для графини. Марта Таро

как теперь жить?! Не осталось ни крыши над головой, ни денег! Сердце заколотилось. Грудь обдало жаром, а спина покрылась липким потом. Софья Алексеевна так надеялась, что эта трагическая история не затронет хотя бы дочек, но неразумность Боба ударила по всем членам семьи.

      – Ну и что мне теперь делать?.. – прошептала она.

      Ответа не было… Такое же ощущение полной опустошённости испытала графиня после смерти мужа, и в тот раз ей понадобилось десять лет, чтобы прийти в себя. Но тогда с ней оставались малые дети, и она могла скрыться от всего света в любом из многочисленных поместий. Сейчас дети выросли и сами могли бы помочь матери, зато не стало убежища и средств. Софья Алексеевна так погрузилась в свои безрадостные мысли, что не услышала шагов за спиной.

      – Вы здесь, мама?.. Что-то случилось? – прозвучал озабоченный голос Веры.

      Расстроенная графиня молча протянула ей предписание. Вера прочла. Нахмурилась. Потом спросила:

      – Они забирают всё? Вообще ничего не остается?

      – Похоже, что так, – подтвердила мать. – Я пытаюсь сообразить, что же нам делать, и ничего не могу придумать.

      – А наше приданое? Оно же было в деньгах. Мы могли бы на них жить.

      – Ваш брат отдал часть денег в рост надёжному человеку, а на остальное мы купили каждой из вас по имению.

      Софья Алексеевна вздохнула: она хотела осчастливить дочерей, а на самом деле обездолила их.

      – Не нужно расстраиваться прежде времени, – заметила дочь, и мать удивилась: лицо её девочки вновь сделалось безмятежным.

      Вера поймала на себе взгляд матери и порадовалась: маска спокойной уверенности выручила её (как, впрочем, и всегда в труднейшие моменты жизни). Может, кто-то и питал иллюзии насчёт денег, но Вера слишком хорошо понимала, сколько стоит их привычная жизнь в российских столицах. Если сейчас быстро не найти хоть какой-нибудь выход, семья потеряет всё.

      – Вы говорите, часть денег отдана в рост? Мы заберём их с процентами. Вот и выход из положения. Боб сказал вам, кому из ростовщиков он отдал свои деньги?

      – Нет, дорогая, я не знаю. Он не вдавался в подробности. Может, мы найдём расписки в его бумагах? – ответила Софья Алексеевна.

      – Но ведь кабинет обыскали, а документы изъяли, боюсь, что там уже ничего нет, – напомнила Вера.

      – Да, я совсем забыла… Но мы обязательно спросим у него, когда увидим. Ведь нам не могут отказать в свидании!

      Прочитав письмо, где одним росчерком пера их сделали нищими бродягами, Вера не слишком на это надеялась, но ободряюще кивнула и согласилась:

      – Конечно, мы у него спросим.

      Мать слабо, но улыбнулась. Даже за одну-единственную её улыбку Вера была готова на всё… В детстве они с сёстрами часто спорили, кому мама улыбнулась первой. Почему-то вспомнилась их детская в московском доме… Дом!.. Дом?.. Сердце вдруг заколотилось часто-часто. Боясь вспугнуть удачу, Вера спросила:

      – Кстати, вы когда-то говорили, что московский дом дедушка подарил