Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн. Юрий Евгеньевич Холин

же и крабы впервые чувствуют нечто:

      вновь обретенную твердь сочленений,

      в битве клешни утерянной, силу.

      А человек?

      Может ли он прикоснуться губами к бессмертью,

      усилием воли останавливать долгие войны,

      любовью своей воскрешать остывшее ложе сомнений,

      чувствовать в сердце своим пробуждение Бога,

      рост за лопатками страсти своей оперенность.

      Homo novus, astro sapiens Не он ли?

      Может, как прежде давиться ему винегретом

      догм, предписаний, религий и истин.

      Или вернуться к себе,

      на коленях пройти расстоянье.

      Раз стоянье не приносит желанного счастья

      лучше решиться летать, ползать

      или прыгать ему в неизвестность.

      Сытость страшна!

      Она притупляет все чувства настолько,

      что планета, галактика, весь макрокосмос

      вдруг сжимаются до содержания миски,

      до периметра стойла и сознания хама.

      КАК ЖЕ ЕЛИ НА СКЛОНЕ СТВОЛ ОДИНОКИЙ ПРЕКРАСЕН!

      Вынесший столько превратностей и вероломства,

      вросший корнями в скользкую плоть монолита,

      запахом хвои вокруг пропитавшей дыханье,

      твердо стоящей над бездной обрыва.

      Вот кем, пожалуй, решусь я родиться

      кармой и мне в уготованной жизни.

      Вот как смогу отдохнуть я от бега,

      от состязания с самим же с собою,

      от суеты и, конечно, от скуки.

      В ДОЛГОЙ БОРЬБЕ ЗА ВОЗМОЖНОСТЬ СТОЯНЬЯ,

      В ВЫБОРЕ БЫТЬ, А НЕ ТОЛЬКО КАЗАТЬСЯ.

      В ПРАВЕ ОТВЕРГНУТЬ ВСЕ РАССТОЯНЬЯ

      И НАКОНЕЦ-ТО СВОБОДЫ ДОЖДАТЬСЯ.

      С. К.

      ДИАЛОГ

      Знавшее нас ушло без возврата.

      Мы сами стали другими.

Н. Рерих, «О вечном»

      – Я узнал тебя – это ты.

      – Да это я. Только теперь люди зовут меня тополем. Я – дерево, как видишь.

      – А меня называют Ачарьей, и я – человек. Как тебе там в твоем обличии?

      – Ну, что я могу ответить – спокойно. Я обрел полный покой, к чему, как помнишь, и стремился.

      – А меня вот втиснуло в беспокойную форму. Мыкаюсь. Но это у нас называется жить со смыслом. Хотя это слово – смысл– такая же пустая дефиниция, как и слово «дерево» или «человек».

      – Как много шума от тебя исходит; ты такой же суетный, как ветер. Стань как я, замри и внимай свой «смысл», не называя его никак. Ты ведь мог всегда покорять любые желания.

      – Да, ты прав, или теперь надо говорить право, ведь ты же среднего рода. А, будь прокляты эти условности!.. Но все равно, заметь, во всей этой белиберде нашлась доля справедливого смысла (назовем это так). Она в том, что ты – дерево, а я – человек. Ты, к счастью, стоишь на месте. Я же способен двигаться. А представь себе, если бы и ты обрел мобильность в форме… ну, скажем, лошади. Тогда вряд ли бы мы встретились вновь. Хотя все может быть.

      – Но лошади есть и домашние. И ездил бы ты на мне, представь; а то лучше, не узнав, убил и сделал много колбасы. Вашей же ныне господствующей форме жизни свойственно убивать и привычно. Убийство – признак вашего теперешнего состояния, основа вашего существования. Нет формы жизни, которую