Корона за холодное серебро. Алекс Маршалл

сестра Портолес, удивив саму себя этим взрывом. – Никогда! Я… я не чиста и никогда не была чиста, это правда… Но я стараюсь быть настолько праведной, насколько Падшая Матерь мне позволяет! Я не ведьма и не заговорщица – я всецело предана вам! Вам обеим, моя папесса! Моя королева!

      – Предана нам обеим? – переспросила королева, обменявшись странной улыбкой с папессой, и сестра Портолес зарделась от собственной глупости. – Ваша всемилость, как думаете, эта несчастная говорит правду – или вы по-прежнему полагаете, будто ржа порока столь глубоко въелась в Цепь, что даже святые солдаты, которых вы посылаете ко мне на службу, бесчестны?

      Ветер усилился, ревя за высокой стеной вулкана и развевая длинные темно-рыжие волосы королевы вокруг ее надменного лица. И снова никто ничего не говорил долгую минуту – две женщины смотрели друг на друга, а после первосвященница вскинула руки. Это был странно вздорный жест, и впервые сестра Портолес осознала, что глас Падшей Матери, шестнадцати лет от роду, моложе королевы на десятки лет.

      – Я оставляю ее будущее в ваших всемогущих руках, ваше величество, – сказала Черная Папесса, поднимаясь со своего трона. – Теперь я должна удалиться и посовещаться с аббатисой и своими кардиналами, но вы и я сходимся во мнении по этому делу – как и всегда.

      – Как всегда, – ответила королева, опять откидываясь на своем высоком сиденье. – Заберите этого господина с собой, пока я не решила приписать исключительную неразумность действий его сына дурному воспитанию. Будьте уверены, барон: если бы сестра Портолес вернулась вовремя и спасла вашего отпрыска, я бы сейчас порола его на площади Диадемы – по вине этого глупца у нас испорчены отношения с дюжиной внешних провинций. Я не желаю видеть, как империя скатывается в дикарскую жестокость прежних дней. Я бы никогда не позволила вам уйти в отставку, если бы хоть на мгновение предположила, что ваш сын окажется столь убогой подделкой под своего отца.

      – Ваше величество, – в последний раз ухитрился выдавить барон Хьортт и быстро попятился к галерее от устремившейся вперед первосвященницы.

      Аббатиса Крадофил не поднималась с колен, пока папесса И’Хома не остановилась перед ней и не протянула для поцелуя руку с папским черным перстнем. К смущению и восторгу коленопреклоненной сестры Портолес, затем первосвященница подала ей руку. Анафема поцеловала перстень с большей любовью и нежностью, чем когда-либо целовала брата Вана, а потом Черная Папесса направилась прочь из зала; барон Хьортт пятился перед ней, аббатиса Крадофил суетливо семенила позади.

      Двери со скрипом захлопнулись за ними, оставив сестру Портолес наедине с ее королевой в Багряном тронном зале, и только тусклые звезды, огромная нависающая луна и холодный ветер разделили с ними то, что было дальше.

      Глава 13

      После Линкенштерна начался долгий и ухабистый переезд в повозке к побережью. Когда они в итоге добрались до конца Северо-Западного полуострова, наступил худший этап путешествия: София,