Утренняя звезда. Пирс Браун

именно меня из всех алых! Я могу разбить цепи! Могу жить ради более высокой цели! Если мне удастся выбраться из тюрьмы, это не будет эгоизмом! Если смотреть на замысел бытия в целом, так это вообще проявление альтруизма!

      Да. Альтруизма, вот именно.

      Мать умоляла бы меня пойти на такую жертву. Киран меня бы понял, и сестра тоже. Ведь я могу спасти наш народ! Мечта Эо должна сбыться, чего бы это ни стоило, я несу за это ответственность и имею на это право.

      Просто произнеси эти слова.

      Я бьюсь головой о камень и кричу тьме, чтобы она убиралась прочь. Ей не удастся обмануть меня, не удастся сломить. Я не сдамся!

      А ты разве не знал? Рано или поздно сдаются все.

      Тьма издевательски хохочет надо мной, и ее хохот преследует меня вечным эхом.

      Да, я знаю! Знаю, что рано или поздно сдаются все. Я уже сдался, когда Шакал пытал меня. Признался, что я из Ликоса. Сказал, где найти мою семью. Но есть только один выход сохранить достоинство и остаться тем человеком, которого любила Эо, – надо заставить эти голоса замолчать!

      – Рок, ты был прав! – шепчу я. – Ты был прав…

      Мне просто хочется домой, прочь из этого каменного мешка, но уйти не удастся. Единственный выход для меня – смерть. Я должен умереть, прежде чем еще раз предам самого себя.

      В смерти мое спасение.

      Не будь дураком! Остановись! Остановись!

      Я пытаюсь расколотить голову о стену. Не для того, чтобы наказать себя, а чтобы убить. Покончить с собой. Раз у этой жизни нет приятного финала, придется удовольствоваться пустотой, но если Долина все-таки существует, я найду ее. Эо, я иду к тебе! Я наконец-то иду к тебе! Я люблю тебя!

      Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

      Снова бьюсь головой о стену. Лицо горит. В черноте перед глазами танцуют искорки боли. Тьма воет мне вслед, но я не собираюсь останавливаться.

      Если это конец, то я сам брошусь ему навстречу!

      Стоит мне отдернуть голову перед последним ударом, как раздается оглушительный стон. Все вибрирует, словно от землетрясения, но это не тьма, а что-то другое! Сам камень дрожит, ревет громким утробным голосом над моей головой, а потом тьму разрезает надвое лезвие ослепительного света.

      2

      Узник Л-17-Л-6363

      Потолок раскалывается пополам. Свет обжигает мне глаза, и я зажмуриваюсь. Пол моей камеры поднимается, затем со щелчком останавливается, и я оказываюсь на плоской каменной поверхности. Вытянув ноги, охаю от боли и чуть не теряю сознание. Суставы хрустят, затекшие сухожилия оживают. С трудом разлепляю веки, но глаза, отвыкшие от дневного света, слезятся. Освещение настолько яркое, что сперва я не различаю ничего, кроме ослепительно-белых вспышек. До меня доносятся обрывки фраз: «Адриус, это еще что?» – «Ты держал его там все это время?» – «Какая вонь…»

      Лежу посередине каменной плоскости. Она черная с синими и фиолетовыми разводами, напоминает панцирь жука. Я на полу? Нет, вон чашки, блюдца, поднос с кофе… Это стол! Моя тюрьма была под столом! Не жуткая, зияющая бездна, а просто полость размером метр на два, высеченная в огромном мраморном