Assassin's Creed. Отверженный. Оливер Боуден

саду или их гуськом вели в карету, ожидавшую напротив дома. Мне казалось, что пару раз кто-то из них поднимал голову и видел в окне меня. Только уже не было ни улыбок, ни приветственных жестов. Лишь то же неодобрение в глазах, что у их няньки когда-то. Словно презрительное отношение ко мне передалось сестрам Доусон как некое тайное знание.

      Итак, по одну сторону от нас жили недосягаемые Доусоны со всеми их жмурками, прыжками и пляшущими косичками, а по другую – Барретты. У тех было восемь детей – сыновей и дочерей, но и это семейство, как и сестер Доусон, я видел лишь издали, когда они садились в кареты или гуляли по полям. В один из дней (мне тогда недавно исполнилось восемь) я бродил по нашему саду, ведя палкой по обветшалой стене из красного кирпича. Стена была довольно высокой. Иногда я останавливался и все той же палкой переворачивал камни, из-под которых выскакивали и пускались наутек мокрицы и многоножки. А вот черви не спешили. Они извивались своими длинными телами, словно потягиваясь после спячки. Так я оказался возле двери, открывающейся в проход между нашим домом и домом Барреттов.

      Тяжелая дверь была заперта на огромный ржавый замок, которым, похоже, не пользовались уже много лет. Я стал разглядывать замок, когда вдруг раздался громкий, настойчивый мальчишеский шепот:

      – Эй, послушай! Что про твоего отца говорят – это правда?

      Шептали с другой стороны двери, хотя я не сразу это понял, пережив мгновение неподдельного страха. Потом я едва не подпрыгнул, когда заметил немигающий глаз, следящий за мной через узкую щель.

      – Ты давай не молчи, а то меня сейчас хватятся. Так это правда, что про твоего отца говорят?

      Успокоившись, я нагнулся к щели и спросил:

      – Кто ты?

      – Том. Я живу по соседству.

      Это имя было мне знакомо. Так звали самого младшего из детей Барреттов, моего ровесника. Я слышал, как взрослые окликали его.

      – А ты кто? – спросил Том. – Тебя как зовут?

      – Хэйтем, – ответил я и подумал: «Может, этот Том станет моим другом?» Его глаз смотрел вполне дружелюбно.

      – Странное у тебя имя.

      – Арабское. В переводе означает «молодой орел».

      – Что ж, это кое-что проясняет.

      – Что именно?

      – Не знаю. Просто. А ты что, один живешь?

      – У меня еще сестра есть, – ответил я. – И отец с матерью.

      – Маленькая у вас семья.

      Я кивнул.

      – Так все-таки это правда или нет? – допытывался Том. – Твой отец – он такой, как про него говорят? И не вздумай мне врать. Я твои глаза вижу и сразу пойму, если соврешь.

      – Я не собираюсь тебе врать. Я просто не знаю, что́ говорят про моего отца и кто именно говорит.

      Пока я произносил эти слова, у меня возникло странное и не слишком приятное ощущение, будто где-то существовало представление о том, что́ считать «нормальным», и что мы – семья Кенуэй – в него не вписывались.

      Наверное, владелец проницательного глаза что-то услышал в моем голосе, поскольку спешно добавил:

      – Ты