Русский язык на грани нервного срыва. Максим Кронгауз

уры”, а потом должен был войти в книгу “Слово за слово: о языке и не только”, но тут с ним, а заодно и со мной приключилась странная история. В предисловии к “Слову” я рассказал о своем первом столкновении с цензурой в советское время и сделал это в духе анекдота, то есть смешной байки о прошлом, которая никакого отношения к сегодняшнему дню не имеет и иметь не может. И, естественно, был наказан.

      Незадолго перед отправкой рукописи в типографию мне пришло письмо из издательства, в котором сообщалось, что “по соображениям корпоративной этики редакция вынуждена изъять из рукописи главы ‘На фоне Путина’ и ‘Краткий курс новояза’, так как не считает возможным издавать под брендом РАНХиГС при Президенте РФ эти фрагменты”. На мое удивление и недовольство я получил ответ главного редактора издательского дома “Дело” В. Анашвили: “Это не ‘главы’ книги, а разрозненные статьи. Причем не имеющие уникального статуса, а опубликованные ранее. Без них сборник, на мой взгляд, нисколько не потеряет”.

      Очевидно, что так можно было сказать о любой главе, но на одной чаше весов было два текста, а на другой около пятидесяти, и я решил не отказываться от издания готовой книги.

      Один из двух “изъятых” текстов, связанный с русским языком, я и хочу предложить вниманию читателей нового издания “Русского языка на грани нервного срыва”. Он, правда, великоват для книги и поэтому помещен в самый ее конец. “Краткий курс новояза” рассказывает об истории понятия “новояз” и о том, что происходит с русским языком в 2010-е годы. Он несколько менее оптимистичен, чем вся книга, но ведь и написан в другое время.

      Есть еще одно важное изменение. В предыдущем издании к книге был приложен диск с моими видеолекциями. Сейчас в нем нет никакого смысла: лекции легко найти в интернете. А поскольку диск был одной из причин добавления к названию сокращения “3D”, то вместе с диском исчезло и оно. И книга вернулась к первоначальному названию “Русский язык на грани нервного срыва”. При этом, отдавая дань традиции, я полностью сохранил старое предисловие.

      В заключение я хотел сказать спасибо своей книге за то, что она прожила столько лет и продолжает возрождаться под разными обложками, но понял, что лучше все-таки поблагодарить читателей, которые продолжают держать ее в руках, листать страницы, смотреть на слова. И тут же вспомнил “Просьбу” Марка Фрейдкина, с чьей последней строфой согласится любой автор:

      Чтобы в небесах распускались птички,

      чтобы щебетали в садах цветочки,

      чтобы чуть живые мои странички

      кто-то пролистал до последней точки.

      Предисловие к третьему изданию

      В конце 2007 года вышла моя книга “Русский язык на грани нервного срыва”. Она выдержала два издания, второе было стереотипным. И когда пришло время для третьего, оказалось, что оно будет, как принято писать, “исправленным и дополненным”, причем дополнений так много, что фактически можно говорить о новой книге.

      И тут я вспомнил, что самый частый вопрос, который мне задавали в связи с “Русским языком на грани нервного срыва”, был таков: “Почему вы так назвали свою книгу?”

      Отчасти я написал об этом в послесловии (см. Послесловие), но про то, что это перифраза названия фильма Педро Альмодовара “Женщины на грани нервного срыва”, сказал как-то невнятно и где-то в середине книги (считая, что это и так всем известно), в общем, четкого и полного ответа не дал. А раз так, пришлось снова и снова отвечать на этот вопрос. И теперь я точно знаю, что прежде, чем начать что-то писать, надо понятно объяснить, почему оно так называется.

      Книга называется “Русский язык на грани нервного срыва. 3D”, потому что, с одной стороны, она полностью включает в себя книгу “Русский язык на грани нервного срыва” (с исправлениями) и ее можно рассматривать как 3-е Dополненное издание. С другой стороны, у этой книги есть свои три D, которые придают ей новое измерение и новый объем. Это упомянутая выше Dополненность, в том числе новыми главами, в результате чего книга стала примерно в два раза толще. Это Dва взгляда на язык, плохо совместимых, но тем не менее постоянно присутствующих в тексте. Наконец, это Dиск с видеозаписью моих публичных лекций. Здесь уместно поблагодарить сайты polit.ru, snob.ru и nkj.ru, на которых эти лекции были выложены, за предоставленные записи и разрешение использовать их.

      А раз уж речь зашла о благодарности, то я хочу поблагодарить Машу Бурас. Во-первых, потому что без нее этой книги не было бы. Во-вторых, потому что глава “Любить по-русски” была написана нами совместно как статья.

      Однако вернусь к названию. В нем используются три очень популярных приема, над которыми я в меру сил и интеллекта издеваюсь в тексте, но удержаться и сам не могу. Зараза, к сожалению, заразна (“что лечу, тем болею”, говорит мой знакомый доктор). Первый – это искажение известного выражения (в данном случае – названия фильма). Второй – использование латинских букв в русском тексте. Третий – девальвация смысла, потому что, задумаемся, что, в сущности, добавляет “3D” к названию любого фильма? Объем? Новые ощущения? Новое видение мира? Надежду на то, что для просмотра (прочтения) выдадут очки? Или…

      Ну, в общем, –