Навеки твоя. Кэтлин Гаррингтон

огромный зал мгновенно наполнился гулом голосов – все присутствующие осторожно, полушепотом переговаривались друг с другом. Согласно недавно подписанному между Англией и Шотландией Договору о вечном мире, этому человеку даровали дипломатическую неприкосновенность и отправили к английскому двору в качестве посла шотландского монарха.

      Подойдя к трону Генриха VII, горцы сняли свои береты и вежливо поклонились королю.

      Вежливо, но без особой учтивости и подобострастия.

      – Ваше Величество, приветствую Вас от имени Его Величества короля Шотландии Джеймса, – с невозмутимым спокойствием произнес граф Кинрат. – Он передает Вам свои наилучшие пожелания и молится о том, чтобы Господь даровал благополучие и процветание Вам и Вашей державе.

      Протянув руку, Франсин молча сжала ладонь Дианы. Обе дамы с каким-то нездоровым восхищением принялись рассматривать страшного пирата.

      Предводитель горцев заметно выделялся среди своих соплеменников природной грацией и изяществом. Его совершенно не смутила и не повергла в трепет роскошь и богатство королевского двора. Дворец Колливестон был резиденцией матери короля, леди Маргарет Бофорт.

      Несмотря на то что в зале находился сам король Генрих, взоры всех присутствующих были прикованы к предводителю горцев.

      Без какой-либо тени смущения шотландский пират подошел к королю, чтобы передать ему подношение от Джеймса IV Шотландского.

      – Позвольте мне, Ваше Величество, в такой важный и торжественный день вручить Вам этот небольшой подарок, – произнес Кинрат с характерной для сельских жителей картавостью, – как знак глубокого почтения и уважения, которое питает к Вам мой сюзерен.

      Король Генрих поднялся со своего трона, украшенного изящной резьбой, и, выйдя из-под балдахина с золотой бахромой, встал перед шотландцем. Даже если Генрих и был зол на Джеймса Стюарта за то, что тот имел наглость прислать известного пирата, своего любимца, в качестве официального представителя короля, он, как того требовали правила непостижимой и загадочной дипломатии Тюдоров, скрыл свои истинные чувства за маской учтивости.

      Взяв из протянутых рук Кинрата позолоченные ножны, Генрих вытащил из них великолепный палаш и с восхищением принялся рассматривать его. От окна, рядом с которым стоял трон, падал яркий свет, и изумруды, рубины и сапфиры, украшавшие золотую рукоять клинка, засверкали разноцветными искрами, словно сокровища восточного султана.

      Пока английский монарх изучал подаренное оружие, Лахлан Мак-Рат рассматривал презренных Сассенаков, которые собрались в тронном зале. Его взгляд, медленно скользивший по лицам придворных, вдруг метнулся в ту сторону, откуда на него с явным волнением и страхом смотрели два огромных карих глаза.

      «Кем бы ни была эта женщина, клянусь Богом, она редкостная красавица», – подумал он.

      Заметив его пристальный взгляд, женщина моргнула и отвела глаза. Это позволило Лахлану рассмотреть ее более внимательно.

      На молодой даме был головной убор в