Прикосновение. Вячеслав Морочко

залезть мне, – виновато призналась Маша, чувствуя, что судорога вот-вот «свяжет» ноги.

      – Как это «не залезть»?! – крикнул он у самого ее уха. – Ну, живо! А то я рассержусь! – Это было непостижимо: не слова и даже не интонация голоса, а коснувшиеся ее тела руки вдруг придали ей силы, и Маша ухватилась за шлюпку.

      – Мне же не подтянуться! – стонала она, отворачиваясь от бьющей в лицо волны.

      – Дайте ногу. Подтягивайтесь! Не выпускайте корму! Вот так. Теперь легче?

      Маша легла грудью на борт и, медленно вползая с кормы, уже там, в шлюпке, погружалась в воду.

      – Теперь вычерпывйте! – приказал рыжий. – Вычерпывайте! Я ведь не машина держать.

      Она хватилась, что черпак – за бортом. Попробовала дотянуться, но испугалась, что лодка зачерпнет воду, сжалась в комок, осторожно схватила деревянную ложку, когда волна подтолкнула ее к борту и принялась вычерпывать опираясь рукой и ногами о дно. Потом, догадавшись, что можно сесть, села. Работала исступленно, чувствуя что человек за бортом держится из последних сил. Это подтверждалось его молчанием.

      – Дайте руку! – крикнула она.

      – Ступайте вперед… Вперед, я сказал! – прохрипел рыжий, откашливаясь. Он медленно вползал на корму. Отдыхал, снова полз. Потом замер без сил. Широкое лицо его то багровело, то наливалось синевой.

      – Я помогу вам, – сказала Маша, перелезая к нему.

      – Не шевелитесь! – прорычал он, хватая ртом воздух. Из груди вырывался кашель. Наконец, рыжий подтянул ноги, сел. Какое-то время сидел без движения, а потом неожиданно заговорил: «Вот это встреча! Всю жизнь мечтал побывать на море! Я только вчера прилетел. Никогда раньше не видел сразу столько воды!»

      – Неужели отец не возил вас на пляж?! – удивилась Маша.

      – Отца мы почти не видели. Бывало появиться, прижмет, ощупает, что-нибудь спросит, убедится что у нас все на месте – ноги, руки и прочее, как у людей, и снова исчезнет… Вот что, – прервал он воспоминания, – поглядим, что имеем.

      – Весло – доложила Маша, – и черпак.

      – Черпак это вещь, – сказал рыжий, вынимая единственное весло из уключины. – Что бы мы делали без черпака? – Он устроился на корме и стал потихоньку грести то слева, то справа.

      – До лодочной станции засветло не добраться, – подумал он вслух. – Успеть бы – до ближайшего берега.

      – Не успеем: – сказала Маша, – здесь короткие сумерки.

      Она сидела, скрестив на коленях усталые руки. Море совсем успокоилось. Багровое око солнца почти касалось воды. На горизонте вспыхнул маяк.

      – Все-таки я везучая, – думала она. – Это чудо, что мне посчастливилось встретить его в таком человеческом муравейнике, где имя, адрес, профессия – все спрессовано в индексе – целом наборе чисел, без которого не отыщешь теперь даже близкого человека.

      Она заметила, вдруг, что рыжий разглядывает ее руки. Но не спрятала их, а улыбнулась – «пусть смотрит».

      Из-за мыса выскочил глиссер.