Бен-Гур. Льюис Уоллес

разве только в том случае, когда не было помещения; если же простому путешественнику отказывалось только по одной этой причине, то происходящий от Давида не может думать, чтобы ему отказывали почему-либо другому. Поэтому я прошу вас извинить. И если вам угодно последовать за мной, я проведу вас и вы сами удостоверитесь, что места нет не только в комнатах, льюинах и на дворе, но даже и на крыше. Позвольте узнать, давно ли вы прибыли?

      – Только сейчас.

      Привратник улыбнулся.

      – Чужестранец, поместившийся под кровлей твоей, все равно, что твой родной, – люби его как самого себя. Ведь так гласит закон, равви?

      Иосиф промолчал.

      – Если же таков закон, то могу ли я сказать кому-нибудь, кто прибыл раньше: «Ступай своей дорогой, другой займет твое место?»

      Иосиф все молчал.

      – Если же бы я и сказал так, то кому же отдать преимущество? Посмотрите, сколько народу дожидается. Многие еще с полудня.

      – Что это за народ, – спросил Иосиф, указывая на толпу, – и зачем они здесь теперь собрались?

      – По тому же, без сомнения, делу, которое привело и вас сюда. Цезарский декрет, – привратник вопросительно посмотрел на назареянина и затем продолжал, – собрал здесь большую часть людей. А вчера прибыл еще караван, проходящий из Дамаска в Аравию и в Нижний Египет. Вот верблюды и люди этого каравана.

      Иосиф настаивал:

      – Ведь двор просторен, – сказал он.

      – Да, но он завален сейчас кладью – кипами шелка, мешками с пряностями и тому подобным.

      Тогда на мгновение выражение лица просителя изменилось: лишенные блеска глаза безнадежно опустились, и он мягко произнес:

      – Я не о себе хлопочу, но со мной Мария, а ночь здесь холодна, холоднее, чем в Назарете. Ей нельзя ночевать на открытом воздухе; не найдется ли в городе помещения.

      – Все вот эти, – привратник сделал движение рукой по направлению к толпе, – думали сначала поместиться в городе, но возвратились, – говорят, что в городе все места битком набиты.

      Иосиф сделал еще одну попытку, замечая как бы про себя:

      – Она так молода! Если ей придется ночевать наружи, мороз убьет ее!

      Потом он снова обратился к привратнику.

      – Может, вы знаете и родителей ее, Иоакима и Анну из Вифлеема, также колена Давидова.

      – Да, я знал их. Хорошие были люди. Тогда я был молод.

      Глаза привратника в раздумье смотрели в это время в землю. Вдруг он приподнял голову.

      – Если уж я не могу найти вам комнаты, – сказал он, – то и не отпущу вас так отсюда. Все, что могу сделать, я сделаю. Сколько вас?

      Иосиф подумал и сказал:

      – Моя жена и мой друг с семейством из Бет-Дагона, маленького города за Джеппой, всего шестеро.

      – Ладно. Вы не будете спать на открытом воздухе. Приводите поскорее ваших, солнце уже закатывается, а вы должны знать, что ночь здесь быстро наступает, и скоро наступит.

      – Теперь я благословляю вас как бездомный путник,