Думай и богатей: золотые правила успеха. Наполеон Хилл

не имевший ушей. Даже если он научится слышать и говорить, он все равно останется изуродованным на всю жизнь. И это будет ограничением, которое поселится отнюдь не в разуме моего сына. Что я мог сделать? Мне нужно было найти способ пересадить в разум ребенка мое собственное жгучее желание найти способы и средства донесения звуков до его мозга без помощи ушей.

      Когда ребенок подрастет, чтобы общаться, я заряжу его разум жгучим желанием слышать – и тогда природа собственными способами сумеет сделать это желание реальным. Я думал обо всем этом, но никому не рассказывал. Каждый день я клялся себе, что мой сын не будет глухонемым. Мальчик подрос и начал обращать внимание на то, что происходит вокруг него. И мы заметили, что у него есть слабый слух. Когда он достиг возраста, в котором дети обычно начинают разговаривать, он не заговорил. Но по его поступкам мы понимали, что он что-то слышит. Именно это я и хотел знать! Я был убежден, что если он может слышать, пусть даже чуть-чуть, то слух можно будет развить. А потом произошло нечто такое, что дало мне надежду. И надежда эта пришла с самой неожиданной стороны.

      Мы нашли выход

      Мы купили фонограф. Когда ребенок впервые услышал музыку, он пришел в неописуемый восторг и мгновенно завладел аппаратом. Мы заметили, что он предпочитает определенные записи, в том числе и марш «Долгий путь до Типперери». Как-то раз он ставил эту пластинку раз за разом почти два часа. Он стоял перед фонографом, сжав зубами край звуковой трубы. Мы не понимали, в чем смысл этой странной привычки, пока спустя несколько лет не узнали о принципе «звуковой проводимости костей».

      Вскоре после появления в нашем доме фонографа я заметил, что мальчик слышит меня довольно отчетливо, если я говорю, прикасаясь губами к сосцевидному отростку его височной кости. Эти открытия дали мне средства, необходимые для воплощения моего жгучего желания в реальность. Я понял, что мой сын научится слышать и говорить. К этому времени он уже умел произносить некоторые слова. Ситуация была не самой обнадеживающей, но для желания, подкрепленного верой, нет такого слова, как «невозможно».

      Узнав, что сын может отчетливо слышать звук моего голоса, я сразу же начал прививать ему желание слышать и говорить. Вскоре я узнал, что мальчику нравится, когда ему читают сказки на ночь. И тогда я начал придумывать истории, которые должны были развить в нем уверенность в себе, воображение и страстное желание слышать и быть нормальным.

      Среди этих сказок была одна особая, которой я каждый раз придавал новый драматизм. Она должна была укоренить в разуме малыша мысль, что его особенность не является недостатком. Напротив, это его ценнейшее достоинство.

      Несмотря на то что вся знакомая мне философия утверждала, что каждое препятствие несет в себе зерно столь же мощного преимущества, должен признаться, что сам я не имел ни малейшего представления, как такую особенность можно сделать достоинством. Однако я продолжал сочинять для сына сказки, основанные на этой философии. Я надеялся, что в свое время мой сын придумает план по превращению физического