Високосный, 2008 год. Александр Омельянюк

при следующей встрече!».

      На что юморист не нашёл ничего лучшего, чем ответить:

      – «Так к следующей нашей встрече у меня может и зубов не остаться!».

      Заливистый смех блондинки выдал её литературную осведомлённость и глубокомысленность.

      Они, молча, друг за другом вышли из поликлиники. Надо было что-то решать, что-то делать!

      Другого раза, «Потома» конечно, скорее всего, никогда уже не будет.

      И он повторил попытку. Но блондинка была непреклонна.

      Видимо её счётно-аналитическое устройство, наконец, дало верный ответ на, возникшее было, отвлечение чувств от долга.

      Платон вежливо попрощался, пожелав счастья в жизни, и прибавил хода. Спиной он чувствовал грустно-восторженный взгляд незнакомки, и думал: Да, хороша! Очень женственна! Бывают же такие у нас, в Москве, в России!

      Позже Платон сочинил по этому поводу небольшое лирическое стихотворение:

«Солнца лучик золотой»

      Засветился как-то в зиму, —

      Этот случай не простой

      Сразу же попал мне в тему, —

      Солнца лучик золотой.

      Осветил меня всего он.

      Даже в сердце он проник.

      И весёлым, добрым фоном

      Осветил сейчас мой лик.

      Завладел он сердцем белым,

      Разогнал он в нём тоску.

      И своим усердьем смелым

      Лишь навеял мысль одну.

      Он попал, проник мне в душу.

      Даже в сердце мне попал…

      Я, надеюсь, не разрушу

      То, что годы создавал.

      Я в любви давно ведь дока.

      Трудно соблазнить меня.

      Хоть с любого пробуй бока,

      Хоть насилуй ты себя.

      Но приятно в жизни, всё же

      Солнца лучик ощутить.

      И любовь увидеть тоже.

      С Солнцем ведь приятней жить!

      А более чем через месяц, Платон, поднимаясь на второй этаж поликлиники по тому же вопросу, на лестнице лицом к лицу, к взгляду во взгляд, встретился с другой красавицей.

      Она была примерно того же возраста, что и прошлая блондинка, но шатенка, немного напоминавшая ему Синди Кроуфорд, потому ещё красивей и шикарней первой.

      Любуясь ею, Платон задержал взгляд в её серо-карих глазах.

      Та тоже, в его, наверно, в тот момент зелёных. Даже когда она прошла слева мимо него и оказалась на другом лестничном пролёте, много ниже, и теперь уже справа от Платона, они всё ещё не сводили своих восторженных взглядов друг с друга.

      Для этого ему пришлось сначала повернуть свою шею до отказа влево, а потом сразу, и тоже скорее до отказа, вправо, наблюдая за красавицей, оценивая её по одежде и внешности, как слишком шикарную для него – без пяти минут пенсионера. Э-эх! Был бы я помоложе! … и свободным! Тогда.… Но сила инерции и предрассудков развела и их врозь.

      По весне Платон послал в Санкт-Петербург все свои стихи за 2007 год, но опять был дядькой не понят, подвергшись с его стороны критике за сексуальные и матерные откровения.

      И