Всадник рассвета. Владимир Шигин

держусь! – ответил я ему.

      – Потери?

      – Треть состава!

      – Убитых?

      – Семнадцать!

      – О черт! – В трубке было слышно, как комбат заскрежетал зубами.

      – В чем больше всего нуждаешься? – спросил он меня напоследок.

      – В боеприпасах и медикаментах! – ответил я ему.

      – Прорваться к тебе, сам понимаешь, невозможно! – помолчав в трубку, сказал он мне. – Но есть ребята, которые умеют делать и невозможное! Жди!

      А ночью ко мне прорвался с несколькими своими «головорезами» Мишка. Они притащили на себе патроны и гранаты, кое-какие медикаменты.

      – Как тебе это удалось, дружище?! – обнимал я Мишку, а тот только отмахивался.

      – Для настоящего морпеха не существует преград, тем более когда речь идет о помощи другу!

      До настоящего дня я так и не могу себе представить, как же Мишка тогда прорвался к нам. На мой взгляд, это был поистине гениальный рейд через боевые порядки врага, который был под силу только ему.

      Утром после очередного артналета противник снова пошел в атаку, и мы уже вместе с Мишкой отбивались от него автоматным огнем, а когда сепаратисты все же сумели добраться до вершины, то внезапным штыковым ударом сбросили вниз. В бой пошли все, кто еще мог держать в руках атомат. Удивительно, но эта наша почти безрассудная атака обошлась без жертв. Воистину храбрецам всегда сопутствует удача!

      Уже после рукопашной я, перевязывая разбитую в кровь осколком камня руку, подумал, что, не прорвись Мишка к нам этой ночью, нам ни за что не удалось бы выстоять. Именно Мишка со своими ребятами спас нам жизнь. Когда же я в минуту передышки сказал ему об этом, то в ответ Мишка только улыбнулся.

      А после полудня к берегу подошли долгожданные корабли. Вначале заговорили орудия главного калибра показавшегося на линии горизонта крейсера, и десятки песчаных фонтанов разом встали в расположении противника. Танки и бронетранспортеры сепаратистов взлетали в воздух, как картонные игрушки. Затем к крейсеру присоединилось еще несколько кораблей, и от туч поднятого песка исчезло солнце. Спустя час-полтора в поле нашей видимости уже не было ни одного врага.

      Затем мы грузили на десантные корабли раненых и убитых, а через день пришел приказ оставить берег и самим грузиться на корабли. Как доходчиво объяснил нам замполит, местное правительство поругалось с нашим, теперь мы уже не поддерживаем столичного президента, а будем вести переговоры с лидерами сепаратистов. От всего этого на душе было тошно, а потому, погрузившись на свои БДК, мы с Мишкой и еще несколькими офицерами, закрывшись в каюте, пили разбавленный спирт, закусывая его армейской тушенкой из НЗ.

      – Ты знаешь, нательный крест спас мне жизнь! – сказал я Мишке, когда мы выпили уже по третьей, не чокаясь.

      – Покажи! – потребовал он.

      Я вытащил из-под тельника свой крест. Мишка долго и пристально рассматривал его:

      – Да, крест погнут,