Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник). Александр Прозоров

кивнул Андрей, опустился на колено у края острова и загнал в снег растопыренную руку.

      – Как ты это делаешь, боярин? – не удержался Крошинский.

      – Не задавай трудных вопросов, княже, – покачал головой Зверев. – Не будешь получать неприятных ответов. А сейчас отвернись. Дай помолиться.

      Через минуту литовские воины ступили на затвердевший снег и сперва неуверенно, а потом все более быстрым шагом поспешили к близкому лесу.

      – А ты куда? – Новик поймал за шиворот ярыгу, попытавшегося уйти вместе с холопами.

      – Князь! – жалобно крикнул перебежчик.

      Крошинский оглянулся, хмыкнул и поскакал дальше.

      – Кому ты нужен, подонок? – презрительно сплюнул Андрей. – Думал, землю, на которой родился, продать выгодно да жить потом безбедно? Не положено предателям умирать в покое и радости, урод. Бог такого не допускает.

      – Не убивай меня, боярин, – втянул голову в плечи ярыга. – Не убивай, Богом тебя прошу. У меня дети малые. У меня… Я заплачу! У меня серебро в Ломже спрятано! Я принесу. Я все принесу…

      Зверев снял с него треух, ударил по макушке оголовьем сабли, аккуратно уложил обмякшее тело, шапку подсунул под голову. Пощупал пульс. Сердце билось мелко, как у испуганного зайца. Но билось.

      – Нужен ты, тебя убивать. – Новик поднялся в седло. – Мараться только…

      Он развернул скакуна и помчался вдоль влажной черной линии, стараясь не очень приближаться к воде. Колдовство колдовством, но лучше не рисковать. За десять минут чалая легко вынесла его на поле. Андрей развернулся, хлопнул в ладоши и низко склонил голову:

      – Благодарствую…

      Словно в ответ, с неба западали мелкие колкие снежинки. Это означало, что к вечеру от вражеского войска не останется даже черной торфяной грязи. Кругом будет лишь нежная белая пустошь.

      Усадьба встретила его распахнутыми воротами, толпа ликующих холопов выхватила Зверева из седла, на руках внесла внутрь:

      – Барчук! Барчук вернулся!!!

      – Какой я барчук? – попытался обидеться Андрей, но его все равно никто не слышал.

      Новика донесли до крыльца, поставили на ступени. Матушка с красными глазами, не стесняясь слез, тут же начала ощупывать руки, плечи, шею, сжала в объятиях:

      – Дитятко мое… Вернулся…

      – Оставь его, Ольга! – Суровый голос боярина заставил дворню умолкнуть. – Отпусти. Ответь мне, сын: чем таким от ляхов откупился, что тебя в целости домой отпустили? Чем за живот и свободу заплатил?

      В напряженной тишине прокашлялся Пахом:

      – Да непохоже, чтобы откупался он, батюшка Василий Ярославович. Глянь, броня чужая у седла, и мечей чужих четыре штуки. Кто же полонянина с мечами отпускает? Их с ворога побежденного сами берут.

      – Извини, отец, – вздохнул Зверев. – Серого я лишился. Пришлось кобылу эту взамен забрать. Правда, сами ляхи не давали. Насилу саблей уговорил…

      – Иди ко мне, – с облегчением перевел дух боярин Лисьин. – Иди ко мне, чадо, дай обниму теб�