Зодчие. Александр Волков

нет, но он человек свободный, ученик строительного дела.

      – Свободный? – усмехнулся предводитель отряда. – Ты нашего боярина Артемия Васильевича беглый холоп, и мы тебя поймали!

      – Сколько ни бегай, а быть бычку на веревочке! – молвил один из верховых. – Тебя, Волока, должен тиун наградить: ужо третьего на неделе приводишь.

      – У меня глаз зоркой, дальновидный глаз! – похвалился Волока. – Иди с нами, малый, да не супротивничай, а не то в железа скуем… Амоска, посади его к себе!

      Голован видел, что сопротивляться бесполезно, и сел позади Амоски.

      Андрею не раз приходилось слышать, как бояре и дворяне, нуждаясь в слугах, по произволу пишут людей к себе в холопы. «Судебник»[38] грозил за незаконное лишение свободы суровыми карами; но кары не устрашали насильников.

      Достаточно было боярскому тиуну явиться к наместнику с посулом[39] и заявить: «На сего нашего сбеглого холопа есть у нас послухи»,[40] – и попавшему в беду не было спасенья.

      Наместник давал на приведенного «правую грамоту» и тем узаконивал холопью его участь. «Написал дьяк – и быть тому так!»

      Иным удавалось сбежать, но господа задерживали холопа, где бы потом он ни попался.

      Мрачные думы одолевали Голована. Амоска оглядывался на него с состраданием: душа парня еще не очерствела. Когда они отстали на повороте дороги, Амос шепнул:

      – А ты, малый, выдумай себе имя!

      – Зачем? – удивился Голован.

      – Беспонятливый! Да коли «правую грамоту» напишут на твое природное, тебе довеку из кабалы не выбраться.

      – Наставление твое исполню! – обрадовался Андрей.

      Часа через два группа поимщиков въезжала в усадьбу князя Артемия Васильевича Оболенского-Хромого.

      Усадьба походила на маленькую крепость. Привольно раскинувшись на нескольких десятинах земли, она была обнесена высоким бревенчатым тыном, а в воротах стояли сторожа с дубинками.

      Один из сторожей ухмыльнулся:

      – С добычей?

      – Заполевали!

      Боярские хоромы красиво возвышались посреди двора. Крыши двускатные, четырехскатные, бочкообразные, шатры разной высоты лепились друг к другу в живописном беспорядке.

      Голован невольно остановился, рассматривая здание. Но старшой грубо дернул его за руку и заорал в ухо:

      – Эй ты, блажной! Остолбенел?

      Андрей вздрогнул, очнулся.

      На высоком крыльце стоял княжой тиун Мурдыш, которому донесли о приводе нового холопа. Был Мурдыш приземист и плотен, чуть раскосые глаза смотрели властно. Мурдыш поражал богатством наряда: малиновый суконный кафтан с золотыми нашивками, поверх кафтана накинута враспашку червчатая ферязь[41] с золочеными пуговицами; на голове бобровая шапка. По одежде и осанке тиун мог сойти за боярина.

      Тиун был правой рукой князя Оболенского и в его муромской вотчине вершил дела как хотел. Своей рабской долей Мурдыш гордился: «Я моего господина природный холоп!»

      Мурдыш знал грамоту и ведал письменной частью в имениях Оболенского.

38

«Судебник» – собрание законов, составленное при великом князе Иване III Васильевиче, в 1497 г.

39

Посул – взятка.

40

Послухи – свидетели.

41

Червчатая – багряная, ярко-малиновая. Ферязь – мужская верхняя одежда.