Мрачный Жнец. Терри Пратчетт

она была бы рассчитана на один день, если бы дни здесь существовали.

      Стук, стук, темная тень терпеливо следует вдоль полок.

      И вдруг в нерешительности останавливается.

      Странный маленький жизнеизмеритель. Размером не больше наручных часов. Золотой.

      Но вчера его здесь не было – вернее, не было бы, если бы здесь существовала такая штука, как «вчера».

      Костяные пальцы смыкаются вокруг жизнеизмерителя и подносят к свету.

      Там небольшими прописными буквами написано имя.

      И это имя – «СМЕРТЬ».

      Смерть поставил жизнеизмеритель на место, но потом снова взял его в руку. Внутри колбочек струились песчинки времени. Смерть перевернул измеритель – так, на всякий случай, посмотреть, что будет. Песок продолжал течь, только теперь он падал снизу вверх. Впрочем, иначе и быть не могло.

      Все это означало только одно. Завтра не будет – пусть даже такой штуки, как «завтра», здесь никогда не существовало.

      Смерть почувствовал за спиной движение воздуха.

      Он медленно повернулся.

      – ПОЧЕМУ? – спросил он у колышущейся в полумраке фигуры.

      Фигура объяснила.

      – НО ЭТО… НЕПРАВИЛЬНО.

      Фигура сказала, что он ошибается, все идет как идет.

      Ни единый мускул не дрогнул на лице Смерти – просто потому, что мускулов там не было.

      – Я ПОДАМ АПЕЛЛЯЦИЮ.

      Фигура сказала, что апелляции не принимаются, уж кто-то, а он должен это знать.

      Смерть немного поразмыслил.

      – Я ВСЕГДА ЧЕСТНО ИСПОЛНЯЛ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ. ТАК, КАК СЧИТАЛ НУЖНЫМ, – наконец промолвил он.

      Фигура подлетела ближе. Она немного напоминала монаха в серой рясе с капюшоном.

      – Мы знаем, – сказала она. – И поэтому разрешаем тебе оставить лошадь.

      Солнце клонилось к горизонту.

      Самые недолговечные создания Плоского мира – это мухи-однодневки, они живут не больше двадцати четырех часов. Как раз сейчас две самые старые мухи бесцельно кружили над ручьем с форелью, делясь воспоминаниями с более молодыми мушками, что родились ближе к вечеру.

      – Да, – мечтательно произнесла одна из них, – такого солнца, как раньше, уже не увидишь.

      – Вы совершенно правы, – подтвердила вторая муха. – Вот раньше солнце было настоящим. Оно было желтым, а не каким-то там красным, как сейчас.

      – И оно было выше.

      – Именно так, именно так.

      – А личинки и куколки выказывали к старшим куда больше уважения.

      – Именно так, именно так, – горячо подтвердила другая муха-однодневка.

      – Это все от неуважения. Думаю, если бы нынешние мухи вели себя как подобает, солнце осталось бы прежним.

      Молодые мухи-однодневки вежливо слушали старших.

      – Помню времена, когда вокруг, насколько хватало глаз, простирались поля, поля… – мечтательно промолвила старая муха.

      Молодые мухи огляделись.

      – Но ведь поля никуда не делись, – осмелилась возразить одна, выдержав вежливую паузу.

      – Раньше