Болотное гнездо (сборник). Валерий Хайрюзов

посмотрим старую Москву. Будущим историкам это знать полезно.

      Сергей как-то вскользь упомянул, что до армии учился на историческом. Оказывается, Тамара это запомнила.

      Согласились без слов, если бы даже она предложила возвратиться в госпиталь, они бы пошли – Тамаре невозможно было не подчиняться в этот день!

      – Монастырь основан в честь взятия Смоленска, – начала рассказывать она, когда подъехали к Новодевичьему. – Сюда была пострижена в монахини царевна Ирина. Здесь похоронена царевна Софья, генерал Брусилов…

      Зашли во двор, постояли у могилы генерала Брусилова, на минуту заглянули в собор, нашли нишу, под которой покоились останки властолюбивый царевны Ирины, затем пошли на кладбище. У Тамары туда был специальный пропуск.

      Чистые, посыпанные песком аллеи, тесно, вплотную друг к другу, как на последней поверке, стоят пышные, ухоженные надгробия.

      У могилы Шукшина сидела старушка и смотрела на них, и они почему-то подумали, что, наверное, это его мать, но постеснялись спросить, постояли немного. Тамара положила на могилу цветы, и они пошли дальше.

      – «Даром любви священным только избранные правят», – на одном из надгробий прочитал Сергей. Он подтолкнул Русяева, показал глазами на надпись. Тот остановился, долго смотрел, шевеля губами, читал, затем посмотрел в сторону Тамары. Она что-то объясняла Зарубину.

      – Нет, Серега, это не для моего понимания, – наконец сказал он.

      После осмотра Новодевичьего поехали в Донской монастырь. Вырвавшись из стада спешащих, рычащих, как борзые на охоте, машин, они проскочили мост через Москву-реку и свернули налево к монастырю, у стены вышли из машины и вслед за Тамарой двинулись к выходу. И вдруг будто попали за город. Трава по пояс, птички поют, на куполе и по карнизам вороны. В этой огороженной стенами заброшенности и тишине физически ощущалось время. Там и сям, вперемежку с молодыми и зелеными, стояли наполовину высохшие старые деревья. Под ними грелись на солнышке белые головки одуванчиков. И совсем не верилось, что рядом бежит, торопится куда-то огромный город.

      – Сейчас в храме филиал музея архитектуры Щусева, – сказала Тамара. – Пытаются сохранить то, что осталось.

      По широким, полуразбитым ступенькам они поднялись в храм, осмотрели выставку. На пути из храма свернули к заброшенному кладбищу. Сквозь траву выглядывали холодные серые плиты, стертые временем, солнцем и дождями, потрескавшиеся мраморные кресты, темно-серые монолитные в виде гробов памятники – маленький скорбный уголок давно ушедшей жизни.

      – Здесь похоронен Чаадаев, – тихо сказала Тамара. – Царь Николай считал его опасным сумасшедшим.

      – Если бы не стены, наверное, давно бы сровняли бульдозером и залили асфальтом, – заметил Зарубин.

      – Кажется, Карамзин сказал: «Не уважаешь себя, чего ждать, что тебя уважали другие». А ведь это наша история.

      – Пойдемте, я вам что-то покажу, – сказала Тамара и повела их вдоль стены.

      И тут они увидели вмурованные в