Уцелевшие. Майк Гелприн

захотелось заехать себе по лицу, с силой, чтобы в кровь. Он едва удержался от этого, выругался вслух, резко встал, пнул ногой притуленную к стене швабру и двинулся на кухню. В коридоре остановился у зеркала, пристально посмотрел на свое отражение и криво усмехнулся. На него глядела плохо выбритая помятая личность неопределенного возраста. Раньше, увидав такого субъекта, Антон безошибочно распознавал в нем алкаша.

      «А ты и есть алкаш, – вновь вступил внутренний голос. – И не строй лишних иллюзий, правде надо смотреть в глаза».

      Антон посмотрел в глаза своему отражению и кивнул, соглашаясь. Отражение заботливо кивнуло в ответ. Стало противно и муторно, и мучительно захотелось выпить.

      «А вот и выпью, – решил Антон. – В последний раз выпью – и завяжу. А с завтрашнего дня начну звонить в агентства по найму. Черт, ведь мне сегодня уже велели звонить. Правда, не в агентство и не кому ни попадя, а самому его сиятельству. Вот дурдом, сиятельства мне только и не хватало».

      Самарин достал из брючного кармана бумажник и извлек из него давешнюю визитку.

      «А что, – саркастически усмехнулся он, – новую жизнь вполне уместно начать со звонка графу. Потом позвоню, к примеру сказать, герцогу, регенту или принцу, ну а дальше можно будет смело звонить в психушку. И попросить к телефону императора или, на худой конец, короля».

      Самарин хмыкнул и набрал номер.

      – Здравствуйте, – услышал он в трубке механический голос автоответчика. – Граф Муравьев сожалеет о том, что не может сейчас поговорить с вами. Однако он будет счастлив вам перезвонить. Оставьте, пожалуйста, свой номер телефона.

      – Алло, граф, – дурашливо сказал в трубку Самарин. – А это вас барон беспокоит. Барон, э-э…

      «Мюнхгаузен», – услужливо подсказал внутренний голос.

      – Барон Мюнхгаузен, – понесло Антона, – имеет честь звонить графу. Боже, царя храни. Как здоровье сиятельства? Надеюсь, прекрасно? А графиня, она по-прежнему с изменившимся лицом бежит к пруду? Ах, граф…

      Антон осекся и швырнул трубку.

      – Клоун, – сказал он вслух. – Пропади все пропадом.

      Он двинулся на кухню, там залпом опорожнил стакан. Занюхал рукавом и незамедлительно налил еще.

      – Ваше здоровье, граф, – сказал Антон, отвесив шутовской поклон.

      Выпил, побрел, пошатываясь, в спальню. В чем был повалился на кровать и через минуту захрапел.

      Пробудившись поутру, Самарин с трудом встал и поплелся в ванную. Он ощущал все привычные признаки похмелья и чувствовал себя так, будто только что выкарабкался из помойки. Голова раскалывалась и казалась чугунной.

      Холодный душ помог, после него стало можно с грехом пополам, но жить. Антон выбрался в коридор, уперся взглядом в телефонную трубку и вспомнил вчерашний звонок. Жить расхотелось.

      «Надо извиниться, – решил Антон, – Скажу, что был пьян. Для русского мужика причина более чем уважительная – граф, если он граф, должен такие вещи понимать».

      Самарин