Неживая вода. Елена Ершова

с Богом! – крякнул мужик, и мир за окном покачнулся, поплыл назад, за спину Игнату, и он протер рукавом заиндевевшее окно.

      Машина выехала со двора на улицу, ее несколько раз тряхнуло на ухабах. Игнат разглядел сваленные в кучу ржавые детали, кузов грузовика, перекрученные тракторные цепи. Откуда-то доносились плаксивые голоса, но слов Игнат не разобрал. Оплавленная земля, несколько тлеющих изб да обломки техники – вот все, что осталось от присутствия нави.

      «Я ведь даже не попрощался со Званкой», – подумал мальчик.

      И тогда он увидел ее.

      Тело лежало на обочине, и издалека его можно было принять за сверток тряпья. Но сердце сжалось от предчувствия беды, и мальчик узнал разметавшиеся по земле пшеничные косы, и запрокинутое к небу лицо, и пестрый свитер, теперь разодранный в нескольких местах и запачканный чем-то темным. Званка лежала головой к дороге, но Игнат все равно увидел, что ниже свитера на ней ничего нет, и острые, вывихнутые колени белели в наступивших сумерках, словно обглоданные кости.

      Игнату захотелось кричать, умолять остановить машину. Он разлепил обветренные губы, но вместо слов из горла выходили какие-то хрипы. Глаза налились тяжестью, будто собрались вывалиться из глазниц. Похоже, что и время замедлилось. Проплывая мимо в вязком леденящем потоке безумия, Игнат разглядел заскорузлые черные пятна на затылке, вдавленную грудь, на которой провисали лохмотья свитера. Круглое лицо теперь казалось маленьким, сморщенным, почерневшим – навь выпила жизнь без остатка, оставила только пустую, изломанную оболочку.

      Тогда с губ Игната наконец-то сорвался первый мучительный стон.

      – Ах ты, ирод! Куда тебя понесло? – крикнула бабка Стеша.

      – Да кто ж знал, что ее не убрали-то? – оправдывался Касьян. – Да тут быстрее, думал…

      – Ну так гони! Гони!

      Мотор взревел, машина набрала скорость, и Игната по инерции отбросило назад. Сведенные судорогой пальцы все еще цеплялись за сиденье, и мальчик не чувствовал ничего. Тьма сжималась вокруг него, и оставалось только кричать, и извиваться в крепко удерживающих его руках, и кричать снова…

      …Он возвращался в реальность рывками. Кто-то грубо тряс его за плечи, щеки горели, словно от удара.

      – Игнашка, да чего ты? Не дури, парень!

      Его встряхнуло еще раз. Голова безвольно мотнулась, но сознание постепенно возвращалось к нему. Глаза сфокусировались на встревоженном, небритом лице дядьки Касьяна.

      – Ты что это удумал в обмороки падать? – ухмыльнулся тот и хлопнул парня по щеке шершавой ладонью. – Чай, не баба.

      Игнат захлебнулся слюной, прокашлялся. Во рту стоял неприятный привкус желчи.

      – Долго ты еще возиться будешь? – послышался со стороны недовольный окрик Егора. – Одному мне машину не вытолкать!

      – Иду уже, иду! – раздраженно ответил Касьян.

      Он подцепил Игната за подбородок пропахшими табаком пальцами, заглянул в глаза.

      – Как теперь? Лучше?

      Игнат кивнул, громко шмыгнул носом.

      – Да…

      – Ну,