Герцог всея Курляндии. Маргарита Полякова

это как нерешительность и призвал меня не стесняться. Дескать, кто, как не старый слуга, может помочь в столь деликатном деле?

      В результате долгой, обстоятельной беседы выяснилось, что зовут меня Фридрих Казимир, что мне действительно десять лет, а на дворе стоит 1660-й год от Рождества Христова. Нахожусь же я в славном городе Гробине, в герцогстве Курляндском. А мой новоявленный отец – не кто иной, как Якоб Кетлер. Тот самый. Как при этом известии моя челюсть не встретилась с паркетным полом – понятия не имею.

      Что я знал о Курляндии? Да не сказать, чтобы очень много. Хотя о Якобе Кетлере, конечно же, слышал. Как об успешном правителе. Отец моего нынешнего тела был поистине гениальным руководителем, который умудрился буквально из ничего создать богатую и процветающую страну.

      Моя мать, Луиза Шарлотта Бранденбургская, в настоящий момент находилась в Берлине, куда отправилась в связи с дележом наследства недавно умершей матери. А Курляндия, в которой меня угораздило оказаться, действительно была богатой и успешной страной. Но именно «была», поскольку после недавней войны находилась в том самом месте, которое даже буквой «ж» обозначить язык не поворачивается.

      Помнится, в старом советском фильме «Стакан воды» герой Лаврова говорит, что «если большое государство хочет завоевать маленькое, к этому нет никаких препятствий. Но если другое крупное государство хочет сделать то же самое, то у маленького государства появляется шанс на спасение. Большие державы сделают все, чтобы помешать друг другу». Похоже, Якоб Кетлер думал так же, выбрав тактику нейтралитета. И неплохо на этом нажился во время русско-польской войны, продавая припасы и той и другой стороне.

      Но подобное положение дел продолжалось недолго. Шведы просто не могли пройти мимо богатой, но плохо защищенной страны. И никакие прежние договора не помогли. Якоб оказался в плену, а герцогство безжалостно разграбили. Шведы так свирепствовали, что против них поднялись даже местные крестьяне.

      Когда герцог, которому вернули его владения по Оливскому миру, увидел, насколько разорена Курляндия, он резко поседел и серьезно сдал. Даже замок в столице, Митаве, был разрушен. Ни оружия, ни продовольствия там не было, и вернуться туда герцог не смог. Словом, все было печально. И многие на месте Якоба Кетлера опустили бы руки. Однако герцог намеревался вернуть богатство и процветание своей стране. Даже если придется начинать практически «с нуля».

      Но если моим отцом (а я пытался привыкнуть к мысли, что герцог мой отец) Отто искренне восхищался, то моя мать не вызывала у него теплых чувств. И он завуалированно попросил меня не говорить ей о том, что я потерял память. Дескать, нечего расстраивать герцогиню. Она натура утонченная, впечатлительная. Короче, если я правильно понял намек, язык за зубами держать не умеет.

      Однако больше всего меня удивило количество близких родственников. Оказывается, я был вовсе не единственным ребенком в семье. У меня была старшая сестра Луиза Елизавета 14 лет и пятеро