Ребята. Викентий Вересаев

еной веточкой книжку «Русской мысли» и ела с блюда чищеные ягоды.

      Белыми, красивыми своими руками Татьяна Сергеевна встряхивала над жаровнею таз с закипавшим вареньем – вдруг опустила таз и испуганно сказала:

      – Господи, одну выпустили! Ах, эта нянька!.. Галечка, подожди, милая!

      На крыльце стояла дочка Татьяны Сергеевны – Галя. Ее темные, мягкие волосы были подрезаны на лбу, щеки раскраснелись от сна. Серьезными глазами она глядела себе под ноги и собиралась спускаться по каменным ступенькам.

      Тетя Соня бросилась ей навстречу, взяла на руки и принесла к столу.

      – Галя спала сейчас?

      – Да.

      – А яичко ела Галя? Кокочку? Кушала кокочку?

      Галя пристально глядела на блюдо с малиной. Бабушка сказала:

      – Галя, что ж ты с бабушкой не здороваешься? Иди к бабушке, бабушка ягодку даст.

      Галя встрепенулась.

      – Ягодку!

      Тете Соня крепко поцеловала Галю и воскликнула:

      – Ох ты моя красавица!.. Ну, иди к бабушке через стол.

      И поставила Галю на край стола. Бабушка протянула к ней руки:

      – Ню, Галенок! Ню, ню!.. Иди!

      Галя, с серьезными глазами, с улыбкою в углах губ, пошла, осторожно ступая по столу ножками в желтых туфельках. Дошла до края, рассмеялась и бросилась на руки к бабушке.

      – Ах ты галчонок мой! Молодец! Ну, здравствуй!

      Бабушка поцеловала Галю в щечку, дала ей с блюда две спелых, сочных малины и спросила:

      – Ты любишь бабушку?

      Галя рассеянно протянула:

      – Любу. – И опять внимательно уставилась на блюдо с малиной. – Дай ягодку!

      – Галя кушала, больше нельзя. Тут все ягодки бяки. Фу, фу! Их нельзя кушать!

      Галя сказала:

      – Хочу бегить.

      Изогнулась туловищем и сползла с колен бабушки наземь.

      За крыльцом, около выступа низкого фундамента, возились в песке трехлетний брат Гали Митя и сынишка управляющего Вова. Митя был худенький и тоненький, на тоненьких ножках в черных чулках, с бледным городским лицом; Вова – пухлый и неуклюжий, с большим мягким ртом; на голове его была мягкая шапка с кисточкой на макушке, одна штанина опустилась на башмак. Оба были серьезны и озабочены. На выступе фундамента они построили из кирпичей загородку и засыпали песком промежутки между кирпичами. Вова радостно улыбался мягким ртом и говорил:

      – Тут катаны сюда не пройдут.

      Митя пренебрежительно возразил:

      – Игде? Тут пройдут, тут пройдут… Везде пройдут.

      В городе для ребят «катанами» были просто тараканы. Но здесь в деревне, катанами стали все бесчисленные козявки и особенно красные древесные клопы, которыми кишел двор и сад. Нужно было построить такой дом, чтобы катаны не могли в него вползти.

      Митя сказал:

      – Нужно еще песочку!

      И стал загребать лопаточкой песок. Галя повторила про себя:

      – Еще песочку!

      И тоже взялась за лопаточку. Но нашла в песке старый стоптанный лапоть и, сопя, стала его откапывать.

      Из сада выбежал во двор Котя, другой сын управляющего. Он был немножко старше Мити, загорелый, с черными, быстрыми глазами. Поднял сжатый кулак и крикнул:

      – Белая бабочка с ногами!

      Галя повторила:

      – С ногами!

      Широко открыла глаза и подошла к Коте. Котя осторожно положил на фундамент серую ночную бабочку с мохнатыми ногами. Галя удивилась: она ждала, что у бабочки будут ноги вроде Митиных – тоненькие, в черных чулках. Вова тоже подошел посмотреть и изумленно разинул мягкий рот.

      Бабочка, расправляя помятые крылья, быстро поползла по направлению к Гале. Галя испуганно засмеялась.

      – Белая… бабиська!..

      И попятилась назад. Подошел Митя.

      – Что тут? – Вдруг лицо его стало серьезным. – Катан!

      Он взял бабочку и понес к стене. Все пошли за ним. Митя тщательно запихал бабочку в щелку между двумя досками обшивки. Вова засмеялся и удовлетворенно сказал: