Будни нарколога. Александр Крыласов

молодежи и невероятно скучал. Ну разве это праздник? Вот на прошлом дне рождения Ерохи они дали джазу. Леха Сапрыкин, тоже их одноклассник, так наковырялся, что уснул в туалете. Да так крепко, что разбудить его смогли только под утро, и в туалет всем страждущим приходилось ходить к соседям.

      – Все, – поднял руки Леня, – мне пора домой.

      – Оставайтесь у нас, – гостеприимно предложила супруга Сереги, искренне надеясь на его отказ.

      – Не, мне домой нужно, – упорствовал гость.

      – Ну, домой так домой, – развели руками родственники и ударились в обсуждение передачи «Встать. Суд идет».

      – Я провожу, – вызвался Серега и почему-то подмигнул Лене.

      – Только недолго, – предупредили родственники, – давай, чтоб через полчаса, как штык.

      – Куприяша теперь не пьет, – посетовал Ерохин, – чего с ним, с дураком, долго шлындать. Одна нога здесь, другая там.

      – Никакой он ни дурак. Тебе бы тоже закодироваться не мешало.

      Только приятели вышли на лестничную клетку, как Ероха сразу схватился за телефон.

      – Сапрыка, к барьеру. Мы на третьем этаже.

      Леня встревожился, и было от чего. Когда на горизонте появлялся их одноклассник Леха Сапрыкин, приключения начинали сыпаться на задницы присутствующих незамедлительно. Приятели жили в одном подъезде: Сапрыка на девятом этаже, Ероха на третьем, и через пару минут дверцы лифта растворились. Оттуда показался сияющий Леха с бутылкой коньяка в одной руке и пивной кружкой в другой, в зубах у него была зажата роза. Он уронил розу в кружку и рявкнул на весь подъезд:

      – Ероша, ювелирный был закрыт, и я купил тебе кружку!

      – Тебя-то почему не пригласили? – задал Леня неуместный вопрос.

      – Обыватели, – отмахнулся Сапрыка, – подумаешь, уснул в туалете. Кто трижды не был пьян, тот не гусар.

      – Давай, Лень, накати, – Серега в очередной раз попытался уломать Куприянова, – сколько той жизни?

      – Отлезь.

      – Черт с тобой. Нам же больше достанется. – Приятели уселись на ступеньки, стали пить коньяк из пивной кружки и занюхивать розой по очереди.

      – Вы бы хоть закусывали, черти, – забеспокоился Куприянов, – сейчас вас дугой накроет.

      – «Курятиной» закусим, – рассмеялся Сапрыка, доставая пачку сигарет.

      Они закурили, и Леня мог с точностью до секунды сказать, когда его вполне приличные друзья превратились в полных ублюдков. Еще бы, литр коньяка они уговорили за десять минут без всякой закуски, не считая розы и «курятины». Путь к железнодорожной платформе сразу стал тернист и извилист. Парочка пьяных в умат провожающих передвигалась исключительно от одного ларька до другого. Там они брали по пиву, лакали его и искали, где бы отлить. Леня брел следом и проклинал все на свете.

      – Отпустите меня, – ныл Куприянов.

      – Офигел? – возражал Сапрыка. – Пойми, Куприянчик, мы несем за тебя ответственность. Но ты не бойся, мы тебя не бросим.

      – Лучше