Метаморфозы родительской любви, или Как воспитывать, но не калечить. Ирина Млодик

плохо: что бы она ни сделала, все получалось как-то не так, и, сколько она себя помнит, «наша недотепа» она слышала значительно чаще, чем свое имя. Ее мучительные старания доказать им, что она хоть чего-то стоит, закончились в подростковом возрасте, когда она, видимо, решила, что угодить им уже невозможно, что с таким прыщавым лицом и угловатой фигурой ей не светит услышать в свой адрес ни одного доброго слова, она стала воровать и убегать из дома, чтобы оправдать свое «повышение» в статусе: от «нашей недотепы» она доросла до «исчадия ада».

      Устыжение вопреки родительским ожиданиям не делает ребенка лучше, оно делает его скрытнее. Риск быть пристыженным заставляет загонять вглубь многие естественные проявления и импульсы, заставляет бояться себя самого, собственной Тени, аффектов, мыслей, чувств. Ожидание стыда – это жизнь в постоянном страхе. Это желание укрыть от других то, что и должно быть в основном укрыто и показываться только тогда, когда этому приходит время, место и соответствующие обстоятельства.

      Устыжение – это внешняя замена внутренней совести ребенка. Когда он не делает чего-то не потому, что осознает, что это нехорошо, неприемлемо, неуместно, а потому, что боится быть застыженным. Так, принуждая ребенка, вы забираете себе его волю, так, стыдя его, вы забираете себе его совесть. В конце концов ему становится выгоднее либо жить бессовестным, либо жить в страхе наказания, а не в соответствии со свободно и осознанно выбранными моральными ценностями.

      Альтернатива устыжению. В любом случае о «плохих поступках» ребенка лучше говорить с глазу на глаз, обсуждая с ним причины и следствия того, что он сделал, в соответствии с его возрастом, конечно. Вы можете поделиться своими чувствами: «Я так расстроен (рассержен, обижен). Что побудило тебя так поступить?» Если ребенок отвечает «не знаю» (иногда он может действительно не знать), то просто стоит объяснить примерно в таком ключе: «Когда ты поступаешь вот так, другие люди могут чувствовать себя вот так». В таком случае ребенку будет проще воспринять моральные нормы и социальные ограничения, не становясь ужасным, плохим, не заслуживающим вашей любви.

      Мы все совершаем ошибки, все способны на дурной поступок, каждый в какой-то момент может проявить слабость, смалодушничать, растеряться. Важна не наша мнимая безупречность, а то, как мы поступаем с неприятными для себя открытиями, как разбираемся с последствиями своих поступков. Застыженному ребенку будет труднее брать на себя ответственность за совершенное; он будет скрываться, оправдываться, переносить вину на другого, что объяснимо: ведь хочется избежать ощущения окончательной «никуда не годности».

      Есть разница в том, чтобы все время говорить: ты плохой, ты ужасный. Вскоре волей-неволей начнешь считать себя таким. Или говорить: ты хороший, и я люблю тебя, но, на мой взгляд, ты поступил плохо (а еще лучше: ты поступил так, что другим людям и тебе от этого было так-то и так-то).

      Принятие и уважение к ребенку или взрослому всегда полезнее и действеннее