Жизнь за царя. Григорий Распутин и Августейшая Семья. Олег Платонов

на этих последних собраниях (нет ни одного факта, что они были. – О. П.), из дела не видно».

      Но, несмотря на то, что о таких собраниях ничего не известно, Березкин считает, что, очевидно, только на этих несуществующих собраниях Распутин и предлагает своим слушателям и слушательницам какое-то особое «учение», в результате восприятия которого происходит как бы некая «встряска души», уясняется цель жизни, «к чему нужно стремиться, приобретается утерянный душевный покой», вследствие чего люди снова начинают жить «с наслаждением».

      На этих же не существующих в природе собраниях, по мнению Березкина, Распутин указывает домочадцам и гостям и на какой-то особый «храм православия» и преподает им какие-то «св. тайны», в результате «соединения» с которыми «плоть умирает пред духовным чувством», «на душе» происходит как бы «Пасха», и человек, который раньше не чувствовал, что есть Христос, начинает понимать, что «на нем есть Христос», «соединяется со славой Христа», «включает в себя Бога».

      «Спрашивается, что же все это – хлыстовство?» – задает Березкин риторический вопрос.

      И дальше начинает фантазировать еще почище.

      «Конечно, – пишет он, – возможны различные сближения, причем в некоторых случаях эти сближения имеют, по-видимому, характер вероятия и правдоподобия. Так, возможно, например, что в словах – «никого выше, чище и прекраснее Григория Ефимовича я не встречала».

      «Бог полюбил Григория Ефимовича», «как не пожалеть мужичка, выбранного барынями за идеал поклонения и обожания», «ближняя сестра моя увлечена боготворить» и прочее, разумеется обычное среди хлыстов уважение, граничащее с благоговением к своему учителю – батюшке, «кормщику», достигшему благодаря своей «чистоте» состояния полного совершенства и бесстрастия и поэтому, как полагают хлысты, могущему сделаться достойным сосудом божественной благодати, существом божественным, безгрешным «Христом». Возможно, что под «собраниями», на которые пускаются посторонние лица, разумеются так называемые «малые» или «простые беседы» хлыстов, а под «собраниями», на которые посторонних лиц не пускают, нужно разуметь «радельные» собрания. Случай прихода Распутина из бани «мокрым», а вслед за ним приход оттуда же и тоже «мокрыми» живущих у него женщин мог бы дать прекрасную разгадку к этому, если бы он был достаточно обследован. Возможно далее, – продолжает фантазировать Березкин, – что под «бездной любви», под «пасхой душе», под выражением «заключить в себе Бога» и прочее скрываются самые «радения» с их безумными эффектами, «духовными лобзаниями» и так называемыми «вечерями любви», а под «тайнами», преподаваемыми Распутиным своим домочадцам и гостям, разумеются хлыстовские таинства покаяния и причащения, если не грудью «Богородицы», то водою и хлебом, или даже просто учением (пророчествованием) Распутина. Возможно, наконец, что под словами:

      «Здесь (в учении о Пресвятой Троице) надо прежде всего говорить о Духе, о Духе прежде всего» разумеется