У Ромео нет сердца. Лена Петсон

он отпускает чашку и берет меня за руку. Я напрягаюсь, и Марк, видимо, это замечает, поэтому убирает руку.

      – Привет! Ты замерзла, – последние два слова он говорит так, словно обвиняет кого-то, кто здесь специально заморозил меня.

      – Вовсе нет, – какая дура. Я отвечаю, словно барышня из позапрошлого века. Влюбленность делает нас неловкими и скучными даже для самих себя. Я ненавижу себя и уже не замечаю ни процесса фотосъемки, ни вкуса кофе.

      Марк достает сигареты.

      – Не знала, что ты куришь, – я говорю очередную банальность и, понимая это, вжимаюсь в диван еще сильнее.

      Он кивает головой и прикуривает.

      Ну вот, собственно, и поговорили. Что теперь? Остается изображать, что мне хорошо и одной и что мне никто рядом не нужен. Ненавижу эти минуты, не люблю себя такой. Я лучше, умней, раскрепощеннее, – в своих внутренних монологах и мечтах. Мой любовный опыт скуден – несколько свиданий и пара поцелуев. Все они были неловкими: каждый раз у меня оставалось ощущение, будто я сходила на тренировку перед стартом во взрослую жизнь. Почему, почему, почему?..

      Почему я такая? Почему я когда-то решила, что в него влюбилась? Я ведь его совсем не знаю: за все время знакомства я услышала от него только несколько фраз. Наверняка ничего не клеится потому, что я просто боюсь в нем разочароваться. Нет, все проще: это просто знак свыше, что он – не мое. Да, мне восемнадцать, дурацких восемнадцать – нужно просто пережить этот возраст. Отмучиться – и все пройдет. Ну вот. Это даже не смешно – говорить себе такое вместо того, чтобы непринужденно общаться, ходить в кино, узнавать друг друга. В конце концов я решаю уйти, сидеть с ним вот так, как два памятника, становится невыносимо.

      – Ты уже уходишь?

      – Я могу смотреть на это целый день, но я должна вернуться домой как можно скорее.

      «Прозвучало вроде бы неплохо, – думаю я и мысленно выдыхаю. – Наконец сказала хоть что-то толковое».

      – И тебе совсем не хочется поиграть во все эти девчачьи штучки, – говорит Марк, кивая в сторону позирующей Маринки. – Погоди…

      Я вновь сажусь на диван. Минуты через две он возвращается.

      Следующие полчаса все вертится вокруг меня. Мне делают макияж, прическу и фотографируют. Все как мне нужно, в профиль – и даже пару раз анфас. Происходящее очень непривычно. Не могу сказать, что я чувствую себя королевой, но внимание к моей персоне мне нравится. Я получаю свою порцию счастья и красоты, а потом Марк отвозит меня домой. Почти все время мы едем молча, и мне вновь холодно…

      Димку я застаю уже спящим. Рядом с ним лежит записка: «Марина, фильм прекрасен».

* * *

      Разумеется, сегодня мне нелегко уснуть. Интересно, о чем думаешь ты, когда не можешь уснуть? О проблемах, об одиночестве… О чем думаю я? О тебе. О том, что мы обязательно встретимся, когда на мне будет самое красивое платье на свете. Я – девочка. И мне можно мечтать…

      Этот тренинг мог бы быть бесконечным, но в одиннадцать, когда мои мысли, наконец, хоть как-то