Московит-2. Борис Давыдов

пот, и не только потому, что день был очень жарким… Торопливо перекрестившись, он прошептал: «Матка Бозка, прости меня, грешного…» – утер взмокший лоб рукавом жупана и продолжил движение, стараясь ступать совершенно бесшумно. Легонький хруст тонких сухих веток под ногами казался ему артиллерийской канонадой. Пан нервно вздрагивал и шептал пересохшими губами молитвы, обращенные ко всем святым угодникам сразу.

      «Это же ради святого дела, як бога кохам! Для нашей матери-церкви! Этим рохлям нужны доказательства?! Добуду! Своими глазами увижу! Прости, Господи…»

* * *

      Даже самый опытный разведчик, много лет успешно выдававший себя за совершенно другого человека в глубоком вражеском тылу, может внезапно проколоться. Ведь человеческий организм – не машина! Секундная расслабленность, потеря бдительности – и вот уже тщательно загнанный вглубь, усыпленный, рефлекс вдруг пробуждается, срывая с хозяина маску…

      Анжела опытной разведчицей не была. Впрочем, неопытной – тоже. А сделала за эти дни куда больше, чем можно было ожидать от человека, попавшего в ее положение… Да еще только что, испытав сильнейший испуг, вывернулась из очень опасной ситуации! На чистом везении, сполна использовав принцип «Нахальство – второе счастье». Так стоит ли удивляться, что перетянутые нервы дали сбой, перенапряженный организм, избежав опасности, позорно расслабился, и она, продолжая рассказывать полячкам про быт «благородных московитянок», утратила контроль за собой, перепутала эпохи?

      Она заподозрила неладное, только когда одна из полячек с неподдельным любопытством спросила:

      – Проше ясновельможную княжну, а что такое – «витамин Е»?

      – И кто такой пан Тампакс? – подхватила другая. – Судя по тому, с каким уважением упоминает его княжна, это важная особа? А ведь имя явно не московитское!

      У Анжелы чуть не подкосились ноги. Сердце на несколько мгновений прекратило бой, затем забухало с утроенной силой. Она отчаянно пыталась найти подходящие ответы, но в голове крутилась одна-единственная мысль: «Влипла, идиотка… И себя подставила, и Андрея!»

      Неизвестно, чем бы все кончилось, но тут откуда-то сзади и сверху донесся сухой треск, перекрытый пронзительным воплем, и надломившаяся ветка старой липы рухнула вниз. Вместе с забравшимся на нее паном Беджиховским, прямой обзор которому перекрывали натянутые у купален полотнища…

      На пару секунд наступила гробовая, зловещая тишина. А потом, не сговариваясь, многие десятки женщин испустили жуткий, душераздирающий визг.

      Каким чудом на добрую сотню шагов вверх и вниз по течению не всплыла кверху брюхом оглушенная рыба – ведомо только одному Езусу…

* * *

      Генеральный писарь Выговский, напрягая последние силы, чтобы не отбросить лист его ясновельможной милости пана сенатора и не уткнуться лицом в ладони, разразившись истеричным хохотом, голосом, дрожащим от натуги, продолжал:

      – «И ты сам, пане, поднимал саблю за Речь Посполитую, рискуя жизнью на поле боя.