Сталин и Рузвельт. Великое партнерство. Сьюзен Батлер

же, в гостиной Рузвельта, в 14:45.

      Первое пленарное заседание, то есть первое совместное заседание с Уинстоном Черчиллем, началось сразу же после того, как закончилась двусторонняя личная встреча Сталина и Рузвельта.

      Президент, маршал, премьер-министр и сопровождающие их лица вошли в просторный, красивый, с высоким потолком, зал заседаний, расположенный рядом с гостиной президента. В центре зала стоял большой круглый стол, покрытый зеленым сукном, а вокруг него – обитые полосатым шелком кресла с подлокотниками из красного дерева. На столе перед каждым креслом были разложены блокноты и заточенные карандаши. В центре стола стояла деревянная подставка, в которую были поставлены флаги Соединенных Штатов, Великобритании и Советского Союза. На стенах были гобелены, на окнах волнистой драпировкой висели французские шторы. На балконе, откуда хорошо просматривался весь зал заседаний, безмолвно стояли на часах советские охранники.

      Все три руководителя сели за стол переговоров. Рядом с каждым из них сели трое его соотечественников. По правую руку от Рузвельта, сидевшего в своем инвалидном кресле без подлокотников, которым он обычно пользовался, расположился Гарриман, а переводчик президента, Чарльз Болен, сидел слева от него, далее за ним сидел Гопкинс. Рядом со Сталиным находились маршал Климент Ворошилов, Вячеслав Молотов и переводчик Владимир Павлов. Энтони Иден, министр иностранных дел Великобритании, лорд Исмей, заместитель военного министра, и переводчик Черчилля майор Бирс заняли места рядом с премьер-министром. Позади этого первого круга стульев рядами были поставлены стулья для других участников конференции.

      Это пленарное заседание, как и все последующие, разительно отличалось от личных встреч Рузвельта и Сталина. Предметом обсуждения вместо политических соображений были стратегические вопросы военной кампании, боевые и тактические задачи. Как правило, Черчилль занимал одну позицию по этим вопросам, а Рузвельт и Сталин отстаивали противоположную точку зрения.

      Рузвельт определял характер этих заседаний и руководил их ходом, но сам он говорил необычайно мало. По молчаливому согласию он открывал каждое заседание. Он не захотел, чтобы составлялась официальная повестка дня заседания, поэтому их вообще не составляли. Он (в большинстве случаев) сам решал, о чем будет идти речь. Во время своих выступлений он часто снимал пенсне и помахивал им, желая подчеркнуть сказанное.

      То первое заседание он открыл словами о том, что для него, младшего из трех присутствующих глав государств, большая честь приветствовать их здесь.

      – Впервые мы собрались здесь, за этим столом, как одна семья, и все мы стремимся лишь к одному – победить в войне – так начал он свою речь.

      Затем он сказал, что им предстоит обсудить многое другое, «для достижения конструктивного согласия с тем, чтобы сохранить тесный контакт на протяжении всей войны и после войны». Тут он сделал любопытное предупреждение: «Если кто-нибудь из нас не захочет говорить