Страсти-мордасти рогоносца. Дарья Донцова

оторвала взгляд от экрана ноутбука.

      – Она, скорей всего, повторила то, что ей Ткачевы сказали. Нет, у них есть сын Юрий. Он художник, закончил Строгановское училище, постоянной работы нет, фрилансер. Женат, живет с супругой и двумя маленькими детьми в коммуналке. В ней три комнаты, одна принадлежит Нине, супруге Юрия. Две другие – актрисе Олимпиаде Яновне Урс. Хм, необычная фамилия.

      – Никогда о такой артистке не слышал, – заметил Александр Викторович, – а я завзятый театрал.

      – Урс восемьдесят годков с гаком, – уточнила Эдита, – она давно нигде не работает. Ранее несколько раз снималась в кино, исполняла маленькие роли. В фильме «Рабочая слава», снятом в тысяча девятьсот шестьдесят девятом, сыграла в эпизоде. Кто-нибудь видел этот фильм?

      – Нет, – хором ответила бригада.

      – Теперь о прекрасной квартире на Бронной, – зачастила Эдита. – Отец и мать Тихона Матвеевича были директорами крупных московских магазинов: гастронома и универмага.

      – Ого! – подпрыгнула Люба. – Вот это да! По советским временам всемогущие люди.

      – Похоже на то, – согласилась компьютерщица. – В доме на Бронной небольшие квартирки, в основном двухкомнатные, а старшие Ткачевы ухитрились захватить аж целый этаж.

      – Ну и ну, – изумился Валерий. – Как им это удалось?

      Эдита ухмыльнулась.

      – Они развелись. Получили каждый по квартире, потом снова поженились и объединили жилье.

      – Директора магазинов – это круче, чем боги Олимпа. Советский человек очень хотел кушать финский сервелат и носить плащ болонья, – вздохнула Буль, – а еще иметь зеленый горошек и майонез на салат оливье…

      – Они откусили двушку и трешку, – продолжала Булочкина. – Но ведь были еще и кухни! Так вот, из одной сделали спальню. И вышли у них шестикомнатные хоромы с двумя санузлами. Сейчас за такие на Бронной надо минимум два миллиона долларов отдать. Жили Ткачевы роскошно, а умерли глупо. Тихону тогда шестнадцать было. Съездили за грибами, набрали ядовитых, пожарили и отравились. Подробности я не смотрела, родители Ткачева меня не интересовали, но если надо…

      – Не надо, – остановила я Диту, – предки Тихона нам точно не нужны.

      – И еще о квартире! – заявила она. – В ней устроен… музей.

      – Чего-то я в этой жизни не понимаю, – вздохнула Буль. – Родной сын с женой и детьми ютятся в одной комнатенке в коммуналке, а отец устраивает в роскошной квартире музей. Оно понятно, что Тихон Матвеевич, рано потерявший родителей, решил увековечить их память. Но ведь те давно на кладбище, а его сын-то рядом и мучается в тесноте.

      – Любочка, ты ошибаешься, – остановила ее Эдита, – музей посвящен вовсе не родителям.

      Глава 5

      Мне стало интересно.

      – Вот как? И что за экспозицию сделал Ткачев?

      – Она посвящена мячу, – объявила Дита.

      – Мяч, Мяч, Мяч… – забубнил Ватагин. – Что-то не припомню поэта-писателя-музыканта с такой фамилией. Мяч,