Последний бой. Сергей Соболев

неожиданно для кое-кого почти в полном составе оказался за рубежом?

      – Речь идет о пяти, максимум шести личностях, – уточнил Иван Алексеевич. – Прокурорские изъяли наш сервер, всю нашу базу данных загребли, ни одного клочка бумаги на развод не оставили! Вот. Еще что? Такая вот неожиданная тема: Губанов поинтересовался, не было ли команды прослушивать федеральных чиновников? Он даже назвал одну фамилию – Серебрянский. Кстати, слышал, какую новость о нем запустили?

      – Да, слышал.

      – Смахивает на инсценировку?

      – Да кто его знает, – уклончиво заметил Лещенко. – А вообще дела хреновые, Иван Алексеич, очень даже неважно все обстоит.

      Он еще раз сверился с наручными часами: в аккурат в тот момент, когда секундная стрелка завершила свой последний оборот – они проговорили ровно час времени, – со стороны прихожей до их слуха донесся звук отпираемой снаружи двери.

      – Что за ерунда?! – повернув голову на подозрительные звуки, доносящиеся в гостиную из прихожей, с невольной тревогой в голосе сказал экс-гэбист. – Тебе не кажется, Петр, что кто-то пытается вскрыть входную дверь? Или… ты что, дал кому-то ключи от «явки»?

      Он медленно повернулся к Лещенко и увидел черный зрак пистолета, который смотрел ему прямо в переносицу.

      – Сидеть! – процедил эфэсбэшник. – Руки на подлокотники! Учти, у меня был очень трудный день, так что не стоит испытывать мои нервы!

      Иван Алексеевич посмотрел на него затравленным зверем, правая его рука незаметно – так ему, наверное, самому казалось – сползла с подлокотника… Но уже спустя мгновение человек, внезапно появившийся в гостиной, зашел к нему сзади и ловко – вперехлест – набросил ему на шею удавку.

      Полковник, надо сказать, отчаянно пытался сопротивляться: толкнув ногой журнальный столик – в направлении коллеги, который, впрочем, к этому был готов, – он, пытаясь запустить пальцы под захлестнувшую горло удавку, одновременно отшатнулся всем телом назад. А когда эта затея не удалась, из последних сил, набычившись, опрокинул кресло вместе с самим собой набок, очутившись таким образом на полу…

      Ну и что из того? Миронов все равно упорно делал свое дело: взгромоздившись на спину жертвы – полковник и сам не заметил, как тот оказался сверху, – еще чуток придушил ее для верности, а потом, когда «рыбина» перестала изо всех сил колотить хвостом, убрал удавку и пустил в ход наручники.

      – Ну и здоров, кабанище, – отдуваясь после короткой, но яростной схватки, сказал Миронов. – Центнер веса, наверное, в нем будет?

      Эфэсбэшники поставили мебель обратно на свои места, после чего сообща усадили своего обеспамятствовавшего и закоцанного в браслеты старшего коллегу в одно из кресел.

      Обыскали, выложив изъятые предметы на журнальный столик. Лещенко выковырял из пачки сигарету, закурил, после чего с подозрением посмотрел вначале на безвольно опустившего голову коллегу, затем на своего подручного.

      – Ты, часом, Мирон, не задушил его с концами?

      – Все путем, командир. Вон, у него веки подрагивают…

      – Не