Отравленная маска. Валерия Вербинина

лицом – обмахивалась пышным веером из черных страусовых перьев. Граф Евгений… Какая досада – ведь он наверняка скажет тетке, что они незнакомы. Амалия встряхнула локонами (левый так и норовил угодить в глаз) и обернулась к Зимородкову. Странное дело, он еще не ушел.

      – Значит, вы работаете в полиции? – спросила она. – Раскрываете убийства?

      Зимородков потупился. У него были темные лохматые волосы и угольно-черные глаза. Высок ростом, шея короткая, мощная, плечи широкие, над верхней губой тонкий поперечный шрам. Одним словом: мужлан. Всякая другая барышня нашла бы его необыкновенно уродливым, но Амалии он почему-то нравился. Он был диковатый, жутко застенчивый, но при этом невероятно милый.

      – Нет, – сказал он, словно нехотя. – Я, собственно, по мелким кражам больше… Вот.

      И, сердясь на себя за то, что не сумел солгать половчее, представить свою фигуру в более выгодном свете, взглянул Амалии в глаза. Она улыбалась, и ее лицо по-прежнему излучало тот мягкий свет, который не давал ему отойти от нее.

      – А собираете про убийства, – заметила она, мизинчиком, обтянутым кружевом перчатки, указывая на папку. – Зачем?

      Пока он раздумывал, что бы такое ей ответить, она запросто взяла его под руку и повела за собой, подальше от скорбных гримас и траурной, церемонной толпы.

      – Я собираю про нераскрытые убийства, – сказал он, про себя думал: боже, как глупо… Такая красивая барышня, сразу же видно, аристократка, а ты ей про такое, медведь несчастный! Осел ты, вот кто… – И, знаете, разные там случаи, не поддающиеся объяснению. Ведь не всегда нам удается найти виновного, бывает и так, что он уходит от нас.

      – Значит, здесь вы не просто так, – подытожила она.

      Он вздохнул, колеблясь между искушением сказать правду и желанием успокоить девушку, которая наверняка знала Жюли. Зачем причинять ей боль? И он ответил:

      – Емеля ввел вас в заблуждение. Уверяю вас…

      – Значит, вы не думаете, что Жюли убили?

      Амалия произнесла эти слова совершенно буднично. Таким тоном спрашивают: «Не правда ли, какая сегодня хорошая погода?», подразумевая только один ответ – положительный.

      – Вы смеетесь надо мной, – опасливо сказал Зимородков.

      Амалия поднесла руку к голове.

      – Я? Нет. У вас лоб не болит?

      Он фыркнул, вспомнив, как они давеча стукнулись головами. Амалия засмеялась. Тогда засмеялся и он. Они дошли до конца галереи и повернули обратно.

      – Наверное, это должно быть интересно – заниматься кражами, – заметила Амалия.

      – Я не занимаюсь кражами, – мягко поправил ее Александр, – я их раскрываю.

      – О! А! Простите.

      И оба снова засмеялись. Горничная, бежавшая им навстречу, посмотрела на них с укоризной.

      – А на досуге, – продолжал Александр, – размышляю вот над этим. – И он кивнул на папку. – Прелюбопытные бывают истории.

      – Правда? Расскажите.

      Зимородков замялся. Он привык к поддразниванию светских барышень, привык к тому, что его, мелкого служащего, они не принимают всерьез; но Амалия, казалось, говорила