У Великой реки. Битва. Андрей Круз

рассказал историю нашего побега. Мона не прерывала, не мешала, я время от времени ощущал лишь короткие уколы Силы, не подавая виду, что я их чувствую. Когда же майор перешел к целям нашего путешествия, равно как и к вопросам собственности на баржу, я заперся намертво, сославшись на тайну расследования, и даже отчеркнул в ордере ногтем слова «без общего уведомления о личности такового», подразумевая, что они должны снять все вопросы о том, чья у нас баржа.

      Майор достаточно справедливо указал на несколько логических нестыковок в моем заявлении, в результате чего я вынужден был сознаться, что баржа первая попавшаяся, какую нам удалось захватить во время бегства. После этого майор лишь протянул мне пустой бланк телеграммы и предложил повторно обратиться к контрразведывательному начальству в Тверь, если мы не хотим продолжить свой путь пешком или на перекладных.

      Я понял, что попытки спорить ни к чему не приведут. Тем более что со своего места я мог разглядеть, что за раскрытый журнал лежит перед майором на столе. А лежал там «Общий регистр торговых судов Великоречья», открытый как раз на букве «Б». И фамилия Бер-Ассат читалась сверху тоже запросто. И название баржи – «Путеводная звезда». Впрочем, примерно четыре из пяти барж назывались именно так, типа добрая традиция, поэтому на название можно внимания не обращать. Но есть еще бортовой номер, введенный с легкой руки пришлых и признанный удобным всеми властями, и этот номер недвусмысленно свидетельствовал: баржа чужая.

      Пришлось смириться и написать телеграмму на имя Вяльцева с просьбой, или требованием, считать баржу нашей до окончания операции по изловлению государственного супостата. После чего я телеграмму отдал появившемуся вестовому, а сам был препровожден обратно на судно. Пришлось смириться еще и с тем, что сегодня выход на реку нам никак не светит. Пока там телеграмму до Вяльцева донесут, пока он все согласует, пока обратно отослать изволят – времени пройдет немало. А жаль. Пропал день. Я рассчитывал завтра к вечеру подойти к Гуляйполю.

      Мое заявление о том, что продолжаем загорать, вызвало неискреннее разочарование у всех присутствующих. Было заметно, что в бой пока никто не рвется, а все с удовольствием отдыхают на палубе после приключений последних дней. Даже азартная Лари с откровенным удовольствием предавалась ничегонеделанью и Машу подкалывала лениво и беззлобно. Гномы босиком и в одних портках сидели на палубе, скрестив ноги по-восточному, и очищали от смазки какие-то детали судового дизеля, разложив их на куске брезента. Маша лежала на спине, закинув босые ноги на планшир, и просто рассматривала медленно плывущие над нами облака, и опять что-то жевала. Бутерброд, кажется.

      Признаться, я и сам не слишком рвался в битву. Лимит приключений на год я исчерпал за последние дня три с избытком. Другое дело, что, как говорят в народе, назвался груздем – так не… не болтай много, в общем, а я таковым груздем назвался, когда