Ночь над водой. Кен Фоллетт

рубашек. А до Саутхемптона всего семьдесят пять миль.

      Он может уехать уже сегодня.

      Такое может только присниться.

      Мать позвала его из кухни, выведя из состояния задумчивости:

      – Гарри, хочешь бутерброд с ветчиной?

      – С удовольствием.

      Он устроился за кухонным столом. Мать подала ему бутерброд.

      – Поехали в Америку, ма, – сказал он.

      – Я, в Америку? – Она расхохоталась. – Что я, спятила?

      – Я серьезно. Я решил уехать.

      – Это не для меня, сынок. – Она посерьезнела. – Я уже стара для эмигрантки.

      – Но ведь здесь будет война.

      – Я пережила одну войну, всеобщую забастовку и Депрессию. – Она обвела глазами крохотную кухню. – У меня мало что есть, но то, что есть, – мое.

      Гарри и не надеялся, что мать согласится, но теперь, когда она отказалась, ему стало грустно. Кроме матери, другого близкого человека у него не было.

      – Чем же ты там займешься? – спросила она.

      – Тебя беспокоит, что я снова стану воровать?

      – У воровства один конец. Не слышала еще, чтобы «чайный листик» не попал в конце концов за решетку.

      «Чайный листик» – это «вор» на блатном жаргоне.

      – Хочу в авиацию, научиться летать.

      – Тебя возьмут?

      – Там, в Америке, происхождение никого не волнует. Будь ты хоть из рабочих, лишь бы шевелились мозги.

      Она чуточку повеселела. Мать потягивала чай, Гарри жевал бутерброд. Покончив с ним, он достал из кармана деньги, отсчитал пятьдесят фунтов и протянул их матери.

      – Зачем это? – сказала она. Такие деньги уборщица зарабатывала года за два.

      – Пригодится. Возьми, ма. Я так хочу.

      – Значит, уезжаешь? – Она взяла деньги.

      – Одолжу мотоцикл у Сида Бреннана и сегодня же поеду в порт Саутхемптон.

      Она подалась вперед и сжала его руку.

      – Удачи тебе, сынок.

      – Я пришлю тебе еще денег из Америки. – Он положил ладонь на руку матери.

      – Ни к чему. Ну разве уж заведутся лишние. Лучше пиши мне время от времени, чтоб я знала, как твои дела.

      – Я буду писать.

      Ее глаза наполнились слезами.

      – Как-нибудь приезжай, проведай свою мать.

      Он нежно сжал ее руку.

      – Конечно, ма, я обязательно вернусь.

      В парикмахерской Гарри посмотрел на себя в зеркало. Синий костюм, за который он на Савил-роу отдал тринадцать фунтов, отлично на нем сидел и идеально шел к его голубым глазам. Мягкий воротничок новой рубашки выглядел вполне по-американски. Парикмахер провел щеткой по плечам двубортного пиджака. Гарри расплатился и вышел.

      Он поднялся по мраморной лестнице из подвального этажа и вошел в изысканно отделанный холл отеля «Саут-вестерн». В нем толпились люди. Холл служил пунктом отправки для большей части пассажиров, отплывающих через Атлантику. Тысячи людей хотели уехать из Англии.

      Сколько их, Гарри узнал, пытаясь купить билет на лайнер. Все было продано на недели