Победный «Факел Гаргалота». Гай Юлий Орловский

вскочил на правое сиденье, я сел за руль и сразу же погнал прочь. Кузнецов оглядывался, глаза дикие, прохрипел сумасшедшим голосом:

      – Ничего не понял…

      – И не надо, – оборвал я. – Готовили специалисты, я в их методы не вникаю.

      – Но, – пробормотал он, – там что, в стене был люк?.. Ладно-ладно, куда мы сейчас?

      – Еще раз сменим автомобиль, – сообщил я, – а там уже проще. Ты позвонишь Гаврилюку, договоришься о встрече…

      – В тюремной одежде?

      – На заднем сиденье, – сказал я, – большая сумка. Там все по твоему росту.

      – А паспорт?

      – Получишь, – пообещал я. – Но не сейчас, а то вдруг возникнут такие простые и понятные, но вообще-то глупые мысли.

      – Да это я так, – пробормотал он таким тоном, что понятно, эти глупые мысли не просто возникли бы, они и сейчас есть, даже немедленно попытался бы, это понятно, все сперва бросаемся по самому очевидному пути, но самые очевидные не всегда верные.

      Он снова оглянулся.

      – Что-то погони нет… Еще не раскрыли?

      – До утра вряд ли.

      – Но, – сказал он в недоумении, – тот трос, на котором нас спустило… Его же найдут?

      – Не найдут, – сказал я так загадочно, чтобы он поверил в огромную группу, организовывающую его побег, – у нас все чисто.

      Он умолк, озадаченный и устрашенный, а я пытался прикинуть, успели охранники или не успели заметить конец троса, привязанный к ножке стола.

      Понятно, рассыпался через несколько секунд, я рассчитал почти точно, хотя промахнись чуть в одну сторону – шмякнулись бы с высоты намного большей.

      Но и не рассыпься вовремя, была бы большая и совсем ненужная мне непонятка…

      Он вертел головой, рассматривая ночной город, будто тоже любуется, так я и поверил, шумно потянул носом.

      – На заднем еще сумка. Пахнет чем-то вкусным.

      – Бутерброды с ветчиной, – ответил я. – Если тебе, конечно, можно. Как насчет вредного холестерина? Или потом посмотришь, как хорошо ем я.

      – Можно-можно, – заверил он. – Я атеист и демократ! Мне все можно, хотя не все себе позволяю.

      – А что, – поинтересовался я, – не позволяешь?

      – К примеру, – сказал он серьезно, – никогда не выстрелю в женщину или ребенка. Ни за какие деньги.

      – Какой же ты демократ?

      – Хреновый, – согласился он, – но остальные еще хуже. Куда посоветуешь потом?

      – Лучше на Ближний Восток, – ответил я. – Там такое творится… Всем позарез нужны люди, что умеют с оружием обращаться. Можно реабилитироваться, если пользу стране… ну, какой-нибудь, их пока до хрена, а можно просто неплохо заработать, чтобы потом всю жизнь безбедно на эти деньги жить.

      Он посмотрел на меня пытливо.

      – Веришь, так и будет?

      – Конечно, – ответил я. – Никто тебя ликвидировать не станет. Мы слово держим. Услуга за услугу. Если совсем уж честно, то ты сам догадываешься…

      – О чем? Что вы такие же?

      Я кивнул.

      – В женщин не стреляем, хоть и демократы. Ну, разве что в тех, кто стреляет в нас, но с такими все