Пиф-паф, прекрасная маркиза!. Дарья Калинина

Свету это, видно, порадовало. Она даже приободрилась как-то. Оно и понятно, не так обидно быть лузером, когда ты в хорошей компании.

      – Ну вот, – сказала она, – а потом этот священник пожаловал. Только не похож, если честно, он был на священника.

      – Как же не похож, если ты говоришь, что крест на груди, борода и в черном весь был.

      – Так-то оно так, а все равно не похож. Глаз у него подбит был. Разве священники дерутся?

      – Я не знаю, – растерялась Василиса. – Наверное, нет.

      – Вот, а этот, как вошел, сразу сказал, долго я, Нина Кузьминична, к тебе добирался и с подвохом. На автовокзале еще в Питере с каким-то мужиком сцепился, нос тому сломал и пару ребер. Ну, а ему только глаз подбили, да и то не сильно. Хвастался, что вроде как в плюсе оказался. У того нос и ребра, а у него один глаз.

      – Священник точно не стал бы так говорить.

      – А я о чем тебе толкую! А крест нагрудный – что? Крест любой нацепить может. И бороду отрастить тоже дело нетрудное. Я у отца Иоанна спрашивала, товарищ к нему вроде как приехал, а он и знать ничего не знает. Какой еще священник, спрашивает? Никого не жду, наоборот, сам по делам в город уезжаю. И уехал. Машину новую себе недавно купил, «Вольво». Чего не ездить?

      – Сам купил?

      – Говорит, что от епархии выдали, вроде как какой-то благотворитель подарил. Только сдается мне, что на строительстве храма можно не на одну машину наскрести.

      Но Василиса предпочитала заниматься своими делами, а не судачить о чужих. Поэтому она снова вернулась к теме, которая интересовала ее по-настоящему.

      – Ну, а бабушка-то как отреагировала на приезд гостя?

      – Обрадовалась она. Обнялись они с твоей бабушкой, словно старые знакомые. Рады были увидеться, он особенно. Ну, и бабушка твоя тоже улыбалась.

      – Да кто же он такой?!

      – Родич, может? – предположила тетя Света.

      – Никогда про таких родичей не слышала.

      Откровенно говоря, Василиса вообще от бабушки про каких-либо родственников ничего не слышала. Про деда Василия, в честь которого Василису и назвали, бабушка рассказывала. Супружеская жизнь бабушки была короткой, но яркой и счастливой. Про маму и папу Василисы бабушка тоже рассказывала. По ее словам, оба они были замечательными людьми, потому Бог и прибрал их к себе пораньше.

      Про своего собственного отца и мать бабушка рассказывала скупо. Но все же Василиса хотя бы знала, что эти люди когда-то жили на свете. А вот дяди-тети или там братья-сестры – этого словно бы у них и не было вовсе. Про них бабушка никогда и ничего не говорила. И ни Василиса с бабушкой ни к кому из родичей в гости не ездили, ни к ним никто не приезжал. И писем они с бабушкой тоже ни от кого никогда не получали.

      А тут вдруг и письма, и звонки, и гость, а бабушка ничего Василисе по телефону объяснить не пожелала.

      – Что же это за гость такой на голову свалился?

      – Откуда же я знаю? Хотела выведать, да бабушка твоя меня прочь отправила.

      – И ты скорей к отцу Иоанну побежала?

      – А куда же еще мне деваться было, если твоя бабушка