Узники Ладемюле, или 597 дней неволи. Валентин Жуков

сторож опытным движение стаскивал с него штанишки и методично обрабатывал ему заднюю часть заранее заготовленным букетом самой жгучей и свежей крапивы. После такой обработки пострадавший в течение недели не мог прямо сидеть за партой, а если кто-либо из нас произносил слово «яблоко», у него невыносимо начинала чесаться задница, что он не находил себе места.

      Мы приобщаемся к фотографии

      В один из весенних дней 1940 года учитель физики Семен Антонович Филиппов, которого мы между собой называли «хромым» (у него была ампутирована голень, и он пользовался протезом) предложил организовать кружок фотографии. Несколько ребят из нашего класса, и я в том числе, записались в кружок. Подолгу после уроков мы пилили и строгали планки и дощечки для камеры фотоаппарата, склеивали детали короба столярным клеем, натирали влажным речным песком куски оконного стекла, чтобы сделать его матовым. Затем выпрашивали у родителей деньги для покупки линз, кассет с фотопластинками, фотоматериалов: бумаги «Унибром», проявителя, закрепителя.

      Потом, обычно после съемок своих родителей, мы забирались под кровать, завесив ее плотным лоскутным одеялом. Там при свете фонаря «Летучая мышь» с закрашенным красной гуашью стеклом мы священнодействовали, проявляя пластинки и печатая с негативов фотографии. Снимки получались грязно-коричневыми или вовсе темными, на них трудно было распознать отснятый объект.

      Иногда к открытому окну нашего полуподвального класса подходила жена учителя и восклицала: «Сеня! Брось ты эту затею. Ничего у вас не получится». А он с досадой ей в ответ: «Нюра! Не пророчь!» Потом мы изображали эту сценку перед своими одноклассниками, приводя их в неописуемый восторг.

      Что мне еще помнится: объясняя траекторию полета артиллерийского снаряда, учитель громким голосом вещал: «Немцы – люди умные!» – При этом поднимал указательный палец кверху. – «Они устанавливали свои дальнобойные орудия под 45° и во время Первой мировой войны обстреливали побережье Англии!»

      Ну, а кем стал наш наставник во время войны на оккупированной территории, я расскажу несколько позже в соответствующем месте и подходящем для этого времени.

      Пятые-седьмые классы разместились на первом полуподвальном этаже, где окна наполовину были ниже уровня земли. Старшие классы заняли светлые просторные помещения на втором этаже. Там был большой зал с балконом. На большой перемене в зале устраивались игры. Школьные праздники, собрания как школьные, так и родительские также проходили там. Должен сказать, что у нас не существовало неприязни между младшими и старшими классами, не было высокомерного презрения со стороны старших.

      Сразу после окончания семилетки в июне 1940 го- да мы вдвоем с одноклассником Михаилом Ивановым подали заявления, заимствованные из объявлений в областной газете «Рабочий путь», в Тбилисский архитектурно-строительный техникум.

      Мой приятель, как и все мальчишки в классе, носил кличку,