Я сам судья. Я сам палач. Александр Тамоников

край. А он должен распыляться на досадные недоразумения.

      Эдуард Геннадьевич задумчиво тянул виски и размышлял, как же ему теперь быть. Через какое-то время он очнулся. Жена сидела рядом и растерянно хлопала глазами.

      – Марго, иди спать, – процедил муж. – Чтобы через минуту тебя тут не было. К Никите не заходи, пусть сидит в своих комнатах. Никакого общения, пока все не утрясется – ни с ментами, ни с корешами. Закрыть все окна, охрану в коридор!..

      – И три ряда колючей проволоки, – икнув, пробормотала жена.

      – Изволишь шутить, Марго?! – взорвался он. – Не понимаешь, чем это чревато?! Вон отсюда! Спать! И чтобы никому ни слова! – Муж злобно ткнул пальцем в дверь.

      Женщина проглотила язык и ретировалась из кухни.

      Временами у Эдуарда Геннадьевича складывалось впечатление, что его супруга не до конца вникает в те или иные события. Словно затмение или слабоумие на нее сходило.

      Он завинтил крышку на бутылке, достал телефон и набрал номер.

      – Какого лешего? – прозвучал недовольный заспанный голос. – Вы знаете, который час?

      – Я даже знаю, кто скоро с треском покинет должность заместителя начальника районного УВД, – ядовито проговорил Матвеев.

      – О, черт!.. Простите, Эдуард Геннадьевич, не признал. – Собеседник закашлялся, потом его голос зазвучал осмысленнее: – Чем обязан, Эдуард Геннадьевич? Ночь, вообще-то, на дворе.

      – К черту ночь! – прокричал Матвеев. – Ты в курсе, Вова, что творится в твоем районе?

      – А что такое, Эдуард Геннадьевич?

      – Кретин! Позвони капитану Каретникову, сошлись на меня и через пять минут выдай мне информацию, которую успели собрать ваши ищейки. – Он отключил телефон и потянулся к бутылке.

      Зачем закрыл, спрашивается? Эдуард Геннадьевич плеснул в хрустальную стопку, выпил и задумался. Ладно, обойдется, ничего страшного. Деньги в конечном счете решают все. А Никите будет урок.

      Заместитель начальника районного УВД майор Головко Владимир Алексеевич перезвонил через восемь минут. Линия была защищена на сто процентов. Подслушивать разговоры самого влиятельного человека в городе не мог никто.

      Матвеев не зря связался именно с Головко. Все вопросы в местных правоохранительных структурах решал этот тип. Он имел влияние в органах, не лез в первые ряды, но всегда знал, за какие ниточки дергать.

      Начальник РУВД полковник Пустов вполне оправдывал свою фамилию. Он был никто, пустое место, фигура номинальная и ничего не решающая. Но в качестве мебели смотрелся роскошно – представительная внешность, масленая обтекаемость речей, отсутствие претензий на значимость. Полковник прекрасно знал, какие фигуры роятся вокруг него, и что с ним будет, если однажды он пойдет наперекор их воле.

      – Событие, надо признаться, неприятное, – открыл Америку Головко.

      Голос его звучал вроде бы собранно и деловито. Но какая-то толика растерянности в нем оставалась.

      – Да что ты говоришь?! – заявил Матвеев. – Знаешь, Вова, если ты собрался и дальше меня