Лемминг Белого Склона. Виталий Кривонос

– где-то там, на другом конце колдовского пути, на диком севере, в стране краткоживущих Верольд, на холодной скале, над волнами у края обрыва, на пересечении ветров, под выстуженным небом, полным шторма, гнева и птичьих криков, – там лежал его новорожденный ребёнок. Лежал, брошенный всеми, ненужный никому, отвергнутый матерью, рождённый до срока, чудом оставшийся жить. Он лежал и кричал от холода и голода, и ещё, наверное, от страха, от нутряного озноба одиночества. Потому что вещие норны припасли ему суровую нить, и дева Верданди пока держит её в руках, дева Скульд в раздумье занесла свой беспощадный нож, чтобы свершить должное, а старуха Урд ничего не замечает, ибо судьба слепа. Младенец кричал в нескольких днях пешего пути от Громового Утёса, а муж недостойный, Альвар Свалльвиндсон, слышал его крик сердцем, ибо то кричала его кровь.

      – Я иду, малыш, – прошептал Альвар, раскрывая врата во тьму. – Слышишь? Я иду за тобой. Продержись, мой сын, мой милый, несчастный ублюдок. Осталось недолго. Проживи ещё несколько минут. Не умирай. Только не умирай там…

      1

      Служанка нашла его в купальне. Юноша сидел по шею в горячей булькающей воде с сернистым душком, прикрыв глаза, грея тело, изрядно продрогшее в походе. Шутка ли – без малого полгода в море! Да и возвращаться пришлось по осени, уже после Эйфендага, который ещё называют Свидар – День Бараньей головы, или Вентракема – «Зима Пришла». Теперь юноша понял – почему! С другой стороны – знал, на что идёт, и, уж конечно, не жалел. Не зазорно ли, добродушно подтрунивали моряки, сыну короля двергов отправляться в торговую поездку? Что же тут зазорного, отвечал юноша, коли я – младший сын, а какова доля младших сыновей – нет нужды говорить…

      И все смеялись.

      Они смеялись, а младший сын Свалльвинда конунга, правителя сольфов Круглой Горы, хотел плакать, когда корабль покидал фьорды, возвращаясь домой. Не тяготы морского пути печалили молодого королевича, не холод и качка, не труд наравне со всеми – подумаешь, натёр мозоли о вёсла и ванты! Нет, увы, не знал юноша, какое сокровище повстречается ему в Стране Заливов, и каким не суждено ему обладать, пока горы не сдвинутся с места.

      А и знал бы – тем более подвизался бы с купцами. Потому что чашу своей судьбы следует пить до дна, и лучше – уж если норны примешали к мёду горечи – залпом…

      – Вот ты где, сын конунга, – насмешливо бросила служанка, стоя в дверях и беззастенчиво разглядывая юношу. – Много ли рыбы можно поймать такой снастью?

      Старший сын Свалльвинда конунга, Исвальд, будучи в хорошем расположении духа, ответил бы, что, мол, уж на такую рыбку, как Финда дочь Аки, большей удочки и не требуется, после чего затащил бы дерзкую девчонку в воду и всласть бы позабавился. Будучи не в настроении, Исвальд мог бы наставить дочери Аки синяков и самому Аки тоже. Младший Свалльвиндсон был не таков. Иной раз он, верно, смутился бы своей наготы, но теперь на сердце лежала такая гора, что он поленился даже открывать глаза:

      – Чего это тебе, Финда, рыбки захотелось?

      – Ничего мне не захотелось, Альвар хёвдинг. А тебя желает видеть госпожа Хрейна.

      «Приплыли», – обречённо подумал Альвар.

      Хрейна