Происшествие в Никольском (сборник). Владимир Орлов

и он смотрел на нее пьянящими глазами, и она не отводила глаз, чувствовала его тело и его желание, рискованное хождение по краю обрыва ей нравилось и волновало ее.

      – Мне себя жалко, – сказал Колокольников.

      – Отчего?

      – Ты вот рядом и далеко. И никогда не будешь рядом.

      – Уверен в этом?

      – Уверен. Из-за своего Сергея уж ни на кого ласково и не взглянешь.

      Колокольников играл, и Вере нравилась его игра.

      – Неужели у меня и у Сергея будет такая скучная жизнь? – сказала Вера.

      – Скучная-то скучная, зато праведная. Ты женщина нравственная, Сергею не изменишь, даже если захочешь.

      – От этого тебе жалко себя?

      – От этого…

      – И ни на что не надеешься?

      – Чего зря надеяться! Ты скупая на любовь.

      – Может, еще буду щедрой?

      – Давай, давай! Главное, чтоб человек был хороший.

      – Какой человек?

      – Ну, тот, с кем ты будешь щедрой.

      – Вроде тебя, что ль?

      – Вроде меня. Но не лучше.

      – Дурачок ты, – засмеялась Вера, – и нахал. У Рожнова, что ли, учишься?

      – Сами грамотные.

      Следовало бы оборвать разговор, подумала вдруг Вера, отчитать Колокольникова всерьез, да и себя заодно, но эти соображения продержались в Вериной голове недолго, разговор с Колокольниковым был ей приятен и необходим, отказать себе в удовольствии любезничать с ним она не могла. И после танцев, когда они вдвоем уселись на диван, Вера, улыбаясь, выслушивала легкие слова Колокольникова и говорила что-то ему в ответ, порой двусмысленное, доставлявшее Колокольникову и ей радость, а сама думала о том, что неужели действительно их с Сергеем жизнь сложится скучной и они до беззубой старости будут в умилении сидеть друг против друга, как жалкие старосветские помещики. Вера не имела привычки заглядывать в собственное будущее, представлять его себе в мелочах, а тут она представила и не то чтобы ужаснулась, но, во всяком случае, опечалилась. «Неужто и изменять друг другу не будем? – сказала себе Вера. – Наверно, будем. Для интересу. И я его прошу в конце концов, и Сергей меня небось простит, так что крепче потом станем любить друг друга».

      Может быть, в иной раз, в иной обстановке, в ином настроении Вера посчитала бы эти мысли возмутительными и безрассудными, но сейчас они казались ей самыми что ни на есть разумными, подходящими ко времени. Она даже обрадовалась этим мыслям, обрадовалась своей смелости и тому, что искреннее обещание себе самой всегда быть свободной от пережившей себя морали, о которой ей напоминали все, и Нина в частности, и к которой она иногда по инерции относилась почтительно, обещание поставить себя выше этой морали далось ей без особых сомнений и унизительной душевной борьбы. Она даже себя зауважала. Значит, она человек не хуже других. Некоторых и за пояс заткнет. Достать бы еще пояс из золоченых колец, какой недавно с рук купила Нина. Впрочем, когда Сергей вернется, надо будет попросить, чтобы