Огонь и заклятие, или Восемь дней с Люком. Диана Уинн Джонс

изнателен за заботу.

      Дэвид старался быть признательным. Они отправили его в школу-интернат – для интерната там было совсем неплохо. В каникулы его чаще посылали на какую-нибудь познавательную экскурсию или в летний (или зимний) лагерь. Это обычно бывало достаточно интересно, даже притом что Дэвид там никого не знал. Он действительно испытывал признательность, когда кузен Рональд напоминал, что ему предоставлены такие возможности, о которых большинство мальчиков могут только мечтать. Но вот когда Дэвид не ездил на экскурсии или в лагерь, а приезжал домой, в Иггдрел, испытывать признательность становилось куда труднее. И чем старше он делался, тем меньше признательности чувствовал.

      Этим летом ни с экскурсиями, ни с лагерем как-то не сложилось. Обычно тетя Дот еще до конца триместра присылала ему открытку, в которой говорилось, на какую экскурсию он поедет, а сейчас открытка не пришла. По дороге домой, когда Дэвид начинал размышлять об этом, сердце немножко екало; но настроение у него было отличное, так что он почти не задумывался о предстоящих каникулах дома. В крикетном матче против ребят из Рэдли он взял пять калиток за четыре пробежки и вдобавок с первого же броска выбил средний столбик у калитки своего собственного учителя физкультуры в матче с командой учителей. Такое кого хочешь обрадует! Кузен Рональд интересуется крикетом. Можно рассказать об этом кузену Рональду[1].

      Дэвид угодил под забастовку железнодорожников, и в Бирмингеме пришлось целых два часа ждать поезда, но мальчику доставляло такое удовольствие думать о том, как он расскажет кузену Рональду про свои пять калиток, что он почти и не заметил задержки. Купил себе жвачку, сидел, жевал и думал.

      Однако когда за окном поезда замелькали красные домики Иггдрела, сердце у него снова чуточку упало, а к тому времени, как Дэвид пересел с автобуса на Вензди-Хилл на автобус до Лок-Энда, мальчик уже изрядно приуныл. Правда, потом он вспомнил, что на углу живут Кларксоны, и опять немного повеселел. Кларксоны – единственная семья в округе, у кого есть дети. Оба они младше Дэвида, но зато они любят крикет и в целом неплохая компания, учитывая все обстоятельства. Единственная проблема – тетя Дот говорит, что они вульгарны. Почему – Дэвид понятия не имел. Выходя из автобуса, он размышлял о том, что тетя Дот вообще любит словечко «вульгарный» (как Кент из их школы, у которого все подряд «дебильное») и что это вообще ничего не значит.

      Свернув за угол, Дэвид бросил взгляд на калитку Кларксонов. Куча великов, обычно громоздившаяся у входа, куда-то подевалась, кто-то прополол дорожку и насадил уйму дурацких цветочков. Ничего хорошего это не сулило. Сердце у Дэвида снова неприятно екнуло. Он прошел дальше по улице и отворил калитку, ведущую к большому красному дому дяди Бернарда. Там никогда не было ни сорняков, ни великов, и вдоль дорожки, точно стража, выстроились ряды гераней. Дэвид поднялся на крыльцо, открыл входную дверь, и в нос ему ударил запах этого дома. Дэвид не так давно разработал теорию, что обоняние для людей куда важнее, чем принято думать. В этом доме густо и влажно воняло мастикой для полов и несвежей капустой. Самый мерзкий запах, какой только знал Дэвид. И как бы в доказательство его теории, сердце упало сразу делений на семь, не меньше.

      В прихожей было пусто. Значит, из-за забастовки его чемодан все еще не приехал. Это было ужасно некстати. В чемодане лежали крикетная бита и та единственная пара штанов, которые еще не стали ему малы. Значит, придется у кого-то одолжить биту и ходить в коротких и тесных школьных брюках, пока чемодан не приедет. Дэвид грустно посмотрел на то место, где обычно стоял его чемодан, и тут отворилась дверь кабинета. Из кабинета выбежал кузен Рональд, еще лысее, пузатее и деловитее прежнего. Вместе с ним в прихожую вырвался голос крикетного комментатора.

      Дэвид вспомнил о своем триумфе.

      – О, кузен Рональд! Знаете что?.. – радостно начал он.

      Кузен Рональд был ошарашен. Он застыл и уставился на Дэвида.

      – Ты что тут делаешь?! – спросил он.

      – У нас каникулы. Нас вчера распустили, – объяснил Дэвид. – Так вот, знаете что?..

      – Нет, ну что это такое! – капризно перебил кузен Рональд. – Вас небось распустили раньше времени из-за какой-нибудь дурацкой эпидемии, и теперь мы все заразимся!

      – Да нет! Честно-честно! – возразил Дэвид. – Просто занятия кончились.

      Ему все меньше хотелось рассказывать кузену Рональду про свои калитки, но его победа – это было так здорово, что просто невозможно было никому не рассказать, и он попробовал еще раз:

      – А вы знаете, что я…

      – Как это – занятия кончились? Не может быть! – заявил кузен Рональд. – Ты, малый, что-то путаешь.

      – Да нет, кончились, – сказал Дэвид.

      – Вот, блин, зараза! – воскликнул кузен Рональд, шмыгнул обратно к себе в кабинет и закрылся там вместе с крикетным комментатором.

      Заметно приуныв, Дэвид поплелся наверх, стараясь не чувствовать себя несчастным, а думать о книжках про крикет, которые ждут его в комнате. На первой лестничной площадке он столкнулся с дядей Бернардом. Дядя Бернард Дэвида вроде бы не заметил.

1

1 Если вдруг вы крикетом не интересуетесь, вам придется нелегко, потому что в жизни Дэвида очень многое вертится вокруг крикета. Так что стоит все-таки немного разобраться. Крикет – это командная игра с мячом и битой, наподобие американского бейсбола. Подающая команда находится на поле в полном составе, а из отбивающей – только два бьющих игрока (бэтсмены). Подающий игрок (боулер) бросает мяч, стараясь разбить калитку (три столбика с перекладинами). Бьющий игрок другой команды старается отбить мяч битой и выбить его за пределы поля. Если калитка разбита, бьющий «сгорает» (выбывает из игры). Если кто-то из полевых игроков поймал отбитый мяч, бьющий игрок тоже сгорает. Задача подающей команды – вывести из игры всех бьющих игроков противника. После этого команды меняются местами.

«Пять калиток за четыре пробежки» – это значит, что Дэвид, играя на подаче, вывел из игры половину игроков противника. Такое не всякому профессиональному игроку по плечу! (Здесь и далее примеч. перев.)