Битва королей. Джордж Мартин

и плеск скоро привлекли других игроков: Паллу с псарни, Келона, сынишку Кейна, Тома младшего, чей отец, Толстый Том, погиб вместе с отцом Брана в Королевской Гавани. Все они очень быстро промокли и перепачкались. Палла, черная с головы до пят, со мхом в волосах, задыхалась от смеха. Бран не слышал, чтобы столько смеялись, с той самой ночи, когда прилетел кровавый ворон. «Будь у меня ноги, я их всех посшибал бы в воду, – с горечью подумал он. – Никто не смог бы стать лордом переправы, кроме меня».

      Под конец из богорощи прибежал Рикон вместе с Лохматым Песиком. Он посмотрел, как Репка с Уолдером Малым дерутся из-за палки. Репка потеряла равновесие и со страшным плеском плюхнулась в воду, а Рикон закричал: «Я! Теперь я! Я тоже хочу играть!» Уолдер Малый поманил его к себе, и Лохматый Песик хотел тоже прыгнуть на бревно. «Нет, Лохматик, – сказал ему Рикон, – волков в игру не берут. Оставайся с Браном». И волк остался.

      Он сидел смирно, пока Уолдер Малый не перетянул Рикона палкой поперек живота. Не успел Бран и глазом моргнуть, волк махнул на бревно, вода окрасилась кровью, и Уолдеры завопили что есть мочи. Рикон смеялся, сидя в грязи, и Ходор примчался к пруду с криком: «Ходор! Ходор! Ходор!»

      После этого случая Рикон, как ни странно, проникся приязнью к Уолдерам. Больше они не играли в лорда переправы, зато играли в дев и чудовищ, в кошки-мышки, в приди-ко-мне-в-замок и всякое другое. Когда Рикон был на их стороне, Уолдеры вторгались на кухню за пирожками и пряниками, носились по крепостным стенам, бросали кости щенкам в конурах и упражнялись с деревянными мечами под бдительным надзором сира Родрика. Рикон показал им даже глубокие склепы под замком, где каменотес трудился над памятником отцу. «Не имеешь права! – наорал Бран на младшего, узнав об этом. – Это наше место, место Старков!» Но Рикон и ухом не повел.

      …Дверь в спальню открылась. Вошел мейстер Лювин с зеленым кувшинчиком, в сопровождении Оши и Хэйхеда.

      – Я приготовил тебе сонный настой, Бран.

      Оша подхватила его в охапку – она была очень высока для женщины, жилистая и сильная – и без труда отнесла на кровать.

      – Теперь ты будешь спать без сновидений, – сказал мейстер, раскупоривая кувшин. – Крепко и сладко.

      – Правда? – Брану очень хотелось в это поверить.

      – Да. Пей.

      Бран выпил. Снадобье было густое и отдавало мелом, но в него добавили мед, и оно легко пошло внутрь.

      – Завтра тебе станет лучше. – Лювин улыбнулся Брану, потрепал его по голове и вышел, но Оша задержалась и спросила:

      – Снова волчьи сны?

      Бран кивнул.

      – Ты бы не боролся так, мальчик. Я видела, как ты говорил с сердце-деревом. Быть может, боги пытаются ответить тебе.

      – Боги? – уже сонно пробормотал он. Лицо Оши расплылось и стало серым. Сладко и крепко, подумал он.

      Но когда тьма сомкнулась над ним, он очутился в богороще. Он тихо пробирался между серо-зелеными