Отряд-5. Алексей Евтушенко

сказал он. – Меня одолевают сомнения.

      – Может быть, и Пирамида нам не нужна? – Стана перевернулась к нему лицом. – Может быть, тебя и в этом сомнения одолевают?

      – Не говори ерунды, – сказал он сердито. – Просто… я не очень доверяю Эркке Адальму. Тот ещё лис. Спорим, он уверен, что победителю всё простят?

      – Ты хочешь, чтобы я ему, если что, не простила? – осведомилась Стана, подперев рукой голову. Её густые чёрные волосы двумя роскошными волнами спадали вдоль узкого лица, глаза поблёскивали в нежной полутьме, и Карсс подумал, что, действительно, по-прежнему её любит.

      – Не знаю, – сказал он. – Сейчас я хочу, чтобы все остались живы, а мы получили необходимое.

      – То есть и девку трахнуть, и кошелёк не открыть, – усмехнулась жена.

      – Разве я многого прошу?

      – Спи, – Стана наклонилась и поцеловала его в краешек рта. – Обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы твоё желание осуществилось. Достаточно этого?

      – Вполне, – сказал он. – Спасибо.

      Через две минуты оба спали крепким сном без сновидений.

* * *

      …С вечера маленькая Лиза закатила родителям концерт, подобного которому они не могли припомнить с самого её рождения. Лиза вообще была очень здоровым и спокойным ребёнком; случаи, когда девочка плакала, можно было пересчитать на пальцах одной руки. Конечно, и Пирамида играла тут свою роль, никто из её обитателей не болел. Но и наследственность стояла не на последнем месте. А родители Лизы Миша и Аня на здоровье не жаловались.

      Тут же Лиза как начала плакать около девяти часов вечера, когда ей следовало уснуть, так и продолжала с короткими перерывами до часу ночи.

      Ничего не помогало.

      Сначала Михаил носил дочурку на руках и пел ей старую казачью песню «Туман яром», которую ему всегда пела бабушка, молодой девушкой переселившаяся вместе с семьёй на Дальний Восток в конце девятнадцатого века с Черниговщины и уже здесь нашедшая мужа – русского таёжного охотника и собирателя женьшеня Акима Малышева.

      Пiд тим дубом криниця стояла,

      Пiд тим дубом криниця стояла…

      Выводил Малышев приятным густым баритоном. Лизу песня всегда хорошо успокаивала, и обычно на словах про «криницю пiд дубом» глаза ребёнка начинали закрываться. Но не в этот раз. Казалось, каждый новый куплет только добавляет раздражения, и плач становился всё громче. Потом эстафету приняла Аня, потомственная травница и колдунья. Но и у неё ничего не вышло.

      Да что родители! Даже Локоток – идеальный Лизин товарищ, любимец, с удовольствием исполняющий обязанности живой игрушки, был вынужден отступить, и, будь у искусственного человечка лицо, на нём наверняка было бы написано большое недоумение, а возможно, и тревога.

      Во всяком случае, именно тревогу высказала фея Нэла, когда в ответ на тайное очень сложное и длинное заклинание Народа Холмов, способное, по словам Нэлы, усыпить разъярённого пещерного медведя, Лиза зашлась в таком безутешном плаче, что не выдержал даже ЦМП.

      – Могу предложить безопасное