Звездный наследник. Игорь Гетманский

мой покойный папенька – не н а Земле. Он уже давно в земле, – печально констатировал я. – А вот насчет звездолета ты ошибаешься. Он здесь. Стоит в Долине Навигаторов.

      В этот момент мы как раз спускались по лестнице. Лотта открыла от изумления рот и споткнулась. Если бы я ее не удержал, то очередной лестничный марш она бы миновала намного быстрее, чем рассчитывала.

      – Что-о? Так ты умеешь управляться с этим загадочным, оригинальным, гениальным летательным аппаратом?

      Лотта в подпитии нравилась мне все больше и больше. А ей, по всему видно, все больше нравился мой звездолет, которого она не видела никогда в жизни. Я снисходительно ухмыльнулся в ответ:

      – Зачем ты спрашиваешь? Когда Дэн Рочерс ставит перед собой задачу – он решает ее. Это закон.

      Она бросилась мне на шею и одарила горячим поцелуем. А я не стал больше ничего объяснять. Потому что, как ты тут не объясняй, по всему выходило, что это не я освоил управление папенькиным звездолетом, а Дэнни-дурак…

      Мой папенька когда-то был инженером Бюро Звездных Стратегий. При этом надо сказать, что невзрачное слово «бюро» никак не передает огромных масштабов строго засекреченного научного комплекса, созданного с целью разработки концепции и аппаратного обеспечения защиты Земли от инопланетных вторжений.

      Дураков там не держали. Более того, там не держали и свинцовозадых середняков. И если мой папа был «всего лишь» специалистом среднего звена Бюро, то это означало, что он давал сто очков форы любому ученому-«внештатнику» в вопросах, относящихся к проблемам космического оружия, перемещения в пространстве и технического оснащения звездолетов.

      Впрочем, он этим не особенно гордился. Потому что знал одну тайну, которая ставила его недосягаемо высоко над всеми – не только над какими-то там «внештатниками», но и спецами высшего звена Бюро Звездных Стратегий. Незадолго до своей смерти он открыл мне эту тайну.

      – Я – гений, сынок, – сказал он мне просто, и я почему-то поверил ему.

      Мне очень хотелось верить ему. Я любил своего папу.

      Несмотря на то, что в тридцать пять лет он ушел с работы и из семьи, и доконал этим мою мать, и через два года после его ухода я, тринадцатилетний пацан, остался один; несмотря на то, что он уехал со своим другом Джеймсом Уокером, таким же сумасшедшим яйцеголовым энтузиастом, как и он, куда-то в недра забытых цивилизацией северных лесов и там занимался воплощением неизвестных никому гениальных замыслов; несмотря на то, что встречался я с ним один раз в несколько лет, когда он удосуживался вылезать из своей строго засекреченной берлоги; несмотря на…

      Я любил его. И всегда его ждал – когда был ребенком, когда был юношей, а когда я стал взрослым, то одного его тихого зова было достаточно, чтобы я бросил все и оказался рядом с ним. И когда он, умирая, попросил меня прилететь и дал мне свои координаты, которые, скорее всего, до сих пор не давал ни одному человеку в мире, я примчался к нему в тот же день. Примчался в дикий замороженный лес, на огромную, покрытую черным снегом – снегом