Наследники погибших династий. Ирина Зволинская

корпусе, этажом ниже. И дойти до него хватило бы пары минут, если бы я не вертела головой по сторонам, разглядывая убранство университета. Мы уже почти пришли, как я заметила золоченую вывеску на двери – «Университетский музей». Это показалось мне интересным, а поскольку было еще утро, времени до работы много, я уговорила Вероник зайти.

      В музее не было драгоценностей, они уже давно хранились в сокровищнице – только картины и мраморные скульптуры. Мы прошлись по залу, подруга рассказывала о художниках, писавших полотна, о скульпторах и других великих мастерах эпохи Дане. Мы посмотрели статую святого Франциска, он неизменно был с верным Волком. А потом дошли и до святой Амелии. Обычно ее изображают крупной, кудрявой южанкой, одной или в паре со святым Франциском. Но здесь она была другой. Хрупкая, изящная, прямые волосы до пояса, в традиционном такессийском наряде – высоких сапогах и длинной тунике. Рядом стоял большой дикий кот, мой кот! Только у меня котенок…

      – Вероник, кто это? – Я подошла к статуе и погладила. Пальцы ласкали теплый мрамор – удивительно, точь-в-точь как настоящий.

      – Это такессийский ирбис – символ династии Нордин. Странно, что жительница северного герцогства этого не знает, – ответил знакомый голос.

      – Не узнала. – Я убрала руку. Что он здесь делает? Почему не ушел вместе с остальными?

      – Вероник, спасибо за увлекательную экскурсию! – Я искренне поблагодарила подругу.

      – Неужели можем идти? Элиас, ты с нами? Мы – получать стипендию.

      – Нет, я уже оформил ее в фонд пострадавших при обвале Западной шахты.

      Какое благородство! Почему я становлюсь такой колючей, когда он рядом?

      – До завтра!

      – Всего хорошего, Вероник, мадмуазель Нюгрен. – Он кивнул и вышел, не дожидаясь ответа.

      – Знаешь, я впервые вижу Элиаса таким, а ведь мы росли рядом…

      – Каким таким?

      – Неравнодушным. В нашей компании у него есть прозвище – «ледышка». С самого детства его ничто не могло вывести из себя. Все университетские дети пытались растормошить Белами, безуспешно, как ты понимаешь. А сегодня он удивил меня. Кажется, я догадываюсь, в чем, вернее в ком, причина. – И она лукаво улыбнулась.

      – Вот уж не думаю, я тут совершенно ни при чем. Уверена, лучше для меня будет держаться от него подальше.

      Мы еще немного подискутировали, Вероник доказывала мне, что нет ничего плохого в дружбе с первыми лицами государства. Вот только я знала, что это не так. Боль от утраты полоснула ножом. Софи… Почему ты не послушала меня? Зачем согласилась на унизительную роль содержанки при герцогском наследнике? Ревность ли стала причиной твоей гибели?

      – Беги, спасайся! Прошу! – Кровь тонкой стрункой вытекает из прокушенной губы, последний вздох, и ее больше нет. Только страх, животный страх – сквозь пелену слез я вижу убийцу.

      – Распишитесь, ваши двести франков. – Прошлое держало меня, я не сразу поняла, что мне сказали.

      – Сколько? Это за полгода?

      – Это месячное довольствие. Мадмуазель Нюгрен, вы зачислены