Пейзаж с чудовищем. Татьяна Степанова

рабочих. Мы всех сейчас проверяем. Вон то строение, чью крышу отсюда видно, – он обернулся и указал на просматривающиеся сквозь деревья крыши, – это замок Отранто.

      – Что? – спросил Гущин.

      – Они сами так его называли. Братья Хапиловы, владельцы. Ну и прижилось с тех пор. Настоящий замок, честное слово! Само строение в три этажа, а по углам – пяти-этажные башни. Только это строение сейчас…

      Он не договорил, его прервали. У Гущина затрезвонил мобильный. Гущин включил громкую связь.

      – Федор Матвеевич, – раздался голос одного из оперативников, – мы на конюшнях, разговариваем с персоналом. Мне свидетель только что сообщил, что его знакомая, работающая сиделкой в кирпичном коттедже поместья Хапиловых, вчера рассказала о скандале, происшедшем накануне в доме, – ее хозяйка, Хапилова Лаура Григорьевна, выгнала свою горничную по имени Наташа. Фамилии наш свидетель не знает, но знает, что эта Наташа молодая, не больше двадцати пяти лет, и порой он видел ее в розовом – то ли в куртке, то ли в ветровке. У вас там фотоснимки трупа есть? Кто-нибудь на мобильный фотографировал? Скиньте мне сейчас по электронке, чтобы назад с конюшен к воде не мотаться. Я предъявлю на опознание.

      Гущин потряс головой, словно это не опер вещал ему в ухо, а назойливый овод жужжал.

      – Снимки на мобильный по электронке? – произнес он хрипло. – А я… это ж эксперты….

      Катя достала свой мобильный, открыла снимки. Она-то фотографировала сама. Протянула руку, прося у Гущина его телефон, чтобы пообщаться с оперативником.

      Узнала у него адрес почты, через секунду снимки полетели, полетели.

      Гущин вздохнул – охо-хо, хотел было насупиться, но потом Кате улыбнулся.

      – Я мало что понял, – признался он. – Что еще за Лаура Хапилова?

      – Старуха из коттеджа, – сказал истринский сотрудник. – Дело в том, что в замке никто не живет вот уже восемь лет. Братья Хапиловы – они оба в Роснефти, строили для себя здесь этакое родовое гнездо. А потом жестоко друг с другом поссорились. И вот уже восемь лет делят замок, скандалят, кому платить за содержание. А мать их Лаура Григорьевна, ей семьдесят девять лет, и в лучшие времена с ними обоими и их женами и любовницами не ладила. Она потребовала построить ей на территории поместья отдельный дом. Это кирпичный коттедж, там она и живет – прежде только с прислугой, а теперь и с сиделками. Старуха спятила. Неудивительно, что она горничную прогнала. Скорее всего, наша убитая и есть эта самая горничная Наташа.

      – Что, мать магнатов Хапиловых погналась за горничной и задушила ее шарфом? – спросила Катя.

      – Она сумасшедшая, как я слышал, – сообщил истринский сотрудник. – Злая, как черт.

      – Поедемте, побеседуем со старушкой, – решил Гущин.

      Он, видно, алкал в душе каких-то активных действий. И грустил, что вот он такой отсталый, не снимает трупы на мобилу и не может, как его более молодые коллеги, мигом скинуть их по электронке.

      По мобильному Гущин умел только звонить. Даже sms не любил ни читать, ни