Кто живёт на чердаке? Сказки про домовых. Наталья Филимонова

родился. А мне через стенку всё слышно. Он и так по ночам, бывает, орёт… а когда эта сирена завыла – так он вообще потом полночи успокоиться не мог. И я не спал. Это же ужас что такое. Тут, видите ли, стены картонные…

      – Не может быть, – недоверчиво сказала Люба. – В картонной мы бы с Нюсей не поместились.

      – Ну это так говорится – картонные, – со знанием дела пояснила Нюся. – В смысле – тонкие. Всё слышно через них.

      Толик ошалело переводил взгляд с Любы на Нюсю, очевидно ничего не понимая, но потом, откашлявшись, всё же продолжил:

      – Так вот вы скажите вашему батюшке…

      – Царю? – уточнила Люба.

      – Почему царю? – удивился сосед, совершенно уже сбитый с толку.

      – Ну вы же сказали – батюшке! – терпеливо объяснила Люба. – А Соколовский-Квартирный говорит – при царе-батюшке.

      – Ваш батюшка – царь? – Толик затряс головой, на его лице была написана полная безнадёжность.

      – Нет, это вы говорите, «царь»! – Люба поражалась бестолковости соседа. – А я говорю – Соколовский-Квартирный! Домовой!

      – Батюшка – домовой?!

      – Да нет же! Квартирный!

      Толик посмотрел на Любу долгим печальным взглядом, вздохнул и вдруг заплакал, опустив на руки давно не стриженную и не чесанную голову.

      – Пойдем, – Нюся потянула Любу за рукав. – От него больше ничего не добьешься.

* * *

      – Пап! – сказала Люба вечером за ужином, размазывая кашу по тарелке и искоса поглядывая на родителей. – А знаешь: на шестом этаже в одной семье ребёночек родился. Он по ночам, бывает, плачет.

      – Правда? – рассеянно спросил папа, разворачивая газету.

      – Правда-правда, – Люба заговорила увереннее. – И у них окна прямо во двор. А когда сирена воет, он тогда вообще не спит и всё время плачет. И мама его не спит, и все соседи не спят, потому что стены картонные. То есть это так говорится – картонные. Значит – тонкие. Всё слышно через них.

      Папа удивлённо посмотрел на Любу, а потом виновато снова опустил глаза в газету.

      – Вот видишь, – с упреком сказала мама. – Я же говорила.

      – А я уже…

      В этот момент раздался звонок в дверь, папа торопливо вскочил, сунув газету под мышку, и пошёл открывать.

      Почти сразу Люба и мама услышали приятный, хорошо поставленный мужской голос из прихожей.

      – Добрый вечер! Позвольте представиться: Анатолий. Мухин. С шестого этажа, – обладатель голоса явно стеснялся и говорил короткими, отрывистыми фразами. – Я к вам, собственно, извиниться. Вот этот весь инцидент неприятный с вашими фарами – этого больше не повторится. Я готов оплатить ремонт. Я выплачу компенсацию…

      Люба выглянула в прихожую. В дверях и в самом деле стоял Толик с шестого этажа, хотя узнать его теперь было не так-то просто. Это был совсем не тот Толик, что днем: он был чисто выбрит, аккуратно причесан и абсолютно трезв. На нём была чистая рубашка и тщательно, хоть и довольно неловко, отутюженные брюки – видно было, что Толик очень старался, но сделать на