Перепутаны наши следы (сборник). Наталья Симонова

мысль явилась ей в виде большого тяжелого ядра, совсем круглой, и именно оттого почему-то чрезвычайно убедительной. Конечно, она тоже может намечтать себе всякого, и даже всегда этим занималась, но при чем здесь реальная жизнь? Жизнь-то все равно складывается как-то сама собой, от мечтаний совершенно отдельно…

      Они помолчали.

      – У меня так не получается, – вздохнула Ольга. – Я просто живу. Я – воздушный шарик, меня ветром носит.

      Саша не знал, что ответить. Собственное мироощущение представлялось естественным и бесспорным. Экзистенциальные сомнения его никогда не посещали. А образ воздушного шарика выглядел искусственным, не имеющим смысла.

      Он подумал и включил магнитофон.

      «Надо его ободрить», – решила Ольга, вспомнив об ожидаемом приставании.

      – Потанцуем? – улыбнулась призывно.

      – Есть! – реагировал полковник, поправив галстук.

      Однако и в танце он не позволил себе лишнего и обнимал Ольгу не более интимно, чем древко знамени на плацу…

      Было поздно. Пшеницын так и не оправдал некоторых сокровенных ожиданий, но Оля все равно осталась довольна: особое женское чутье подсказывало ей, что Сашина детская любовь не прошла, – и она была благодарна.

      – Мне пора, – сказала, вздыхая. – Я пойду.

      Саша заерзал на месте, встал и снова сел.

      – Подожди… Давай выпьем, – предложил, чтобы что-нибудь предложить. – Послушай, тебе обязательно ехать? Собственно… Можешь переночевать и здесь, – добавил он, краснея и проклиная себя за этот привет из юности. – Я тебе в спальне постелю, а сам…

      – Вообще-то, Юлька, дочка моя, с мамой сейчас, но… Завтра ведь на работу, – осторожно заломалась Оля, в действительности давно и на все согласная.

      – Утром отвезу, – предложил он смелее…

      Она вышла из ванной в его халате – в спальне белела постель.

      «Ну, слава тебе господи, – подумала, скромно опускаясь на край кровати, – кажется, намечается-таки сдвиг в сюжете».

      Но стойкий Пшеницын не обнаруживал никаких нескромных намерений.

      – Ты не бойся, – произнес он заготовленную фразу, – я в другой комнате устроюсь.

      – Да я и не боюсь, – сказала она, глядя себе на коленки.

      – Пойду в душ… – сообщил он нерешительно, точно это требовало обсуждения.

      Она лежала и ждала. Из душа долго лилась вода. Потом Оля прислушивалась к его затянувшейся возне – в ванной, затем в кухне. Дверь спальни была приоткрыта. Она позвала жалобным голосом:

      – Саша! Ты скоро? Я тебя жду!

      – Скоро, скоро… – донесся глухой ответ.

      Она подождала еще и воскликнула протяжно:

      – Иди ко мне!

      Он вошел, тоже в халате, и остановился у двери. Оля села, не стесняясь наготы, поманила руками.

      Саша подошел, все еще не решаясь, медленно снял халат и остался ни в чем. Медленно залез под одеяло… Было жарко. Оля сбросила одеяло на пол, он обнял ее и нежно-нежно стал целовать.

* * *

      Пшеницын оказался